Многочисленные циркуляры предписывали «впредь до изменения не разрешать публиковать в печати конкретных данных об урожае этого года, то есть общие цифры урожая, цифры по отдельным культурам и районам». Запрещалось публиковать сведения о ходе сельскохозяйственных работ, видах на урожай и т. д. Цензор газеты «Псковский набат» в 1928 г. получил даже выговор за пропуск в ней заметки «Богатые перспективы», в которой был указан план экспорта груздей (!) за границу из Псковской области, а также за разрешение публиковать в газете сообщения о ходе льнозаготовок, заготовок «кожсырья» и пушнины (I — ф. 281, оп. 1, д. 34, л. 12).
Цензоры местных газет, надо сказать, были поставлены в двусмысленное положение. С одной стороны, все местные газеты были уже к тому времени органами райкомов и горкомов, и выходили под наблюдением секретарей по идеологии; сами же уполномоченные Обллитов должны были, как члены партии, подчиняться им. Но, с другой стороны, они должны были строго выполнять циркулярные указания центра. В архиве Ленгублита сохранилось немало буквально слезных донесений районных уполномоченных, жалующихся на «самоуправство» секретарей. Последние, естественно, должны были подавать товар лицом, рапортуя о небывалых экономических успехах района, о трудовых подвигах колхозников, об успешном ходе посевных, уборочных и прочих кампаний. «Мобилизовывать» массы должна была и подведомственная им печать, сообщая об этом на своих страницах. На специальном совещании Ленобллита, созванном в 1929 г., руководство отмечало многочисленные случаи нарушения и неисполнения циркуляров, разосланных на места. Выступавшие в прениях уполномоченные чуть ли не в один голос жаловались на то, что они «испытывают давление со стороны ответственных работников», оправдывая огрехи в своей работе тем, что «ответственные работники требуют публиковать запрещенные циркулярами сведения об успешном ходе заготовок» (I — ф. 281, оп. 1, д. 22, л. 6).
Циркулярно запрещались самые неожиданные, на первый взгляд, публикации, например, реклама в прессе иностранных товаров. Под грифом «Совершенно секретно» в 1925 г. выходит такой циркуляр Главлита: «Сообщаем, что нежелательными в советской прессе являются рекламы иностранных фирм о следующих товарах: а) вязаные изделия; б) обувь; в) косметика; г) ткани для одеяния (так! — А. Б.); д) готовое платье и белье; е) продовольственные товары; ж) часы; з) иглы; и) разные хозяйственные принадлежности; к) утюги, примуса и т. д.» (I — ф. 31, оп. 2, д. 33, л. 3). Думаю, что это распоряжение вызвано опять-таки не столько опасением нежелательной конкуренции иностранных товаров на внутреннем рынке (несмотря на некоторые экономические успехи Нэпа на первых порах, такими товарами рынок был очень беден), сколько идеологическими соображениями: советские люди не должны были даже подозревать о том, что исчезнувшие после революции вещи в изобилии производятся на «загнивающем Западе».
Покой советских людей постоянно оберегался цензурным ведомством: они не должны были также знать ни о стихийных бедствиях (при социализме не должно быть никаких природных катастроф), ни о крушениях поездов, взрывах на заводах и т. п. Вот лишь некоторые циркуляры на сей счет: «15 ноября 1926 г. Секретно. С получением сего Ленгублит предлагает принять меры к тому, чтобы ни одна заметка или сообщение о крушении поездов на Северо-Западной железной дороге, не появлялась в печати без ведома и разрешения Политконтроля ОГПУ» (I — ф. 31, оп. 2, д. 32, л. 41). Или другой циркуляр, поступивший уже из самого Главлита:
«Секретно. Циркулярно. Всем Гублитам, политредакторам.
Главлит сообщает к исполнению, что всякого рода корреспонденции, сообщения и т. п. о крушениях поездов, за исключением сведений о том, поступающих из РОСТа, не могут допускаться к помещению до согласования их с органами ОГПУ». (1924 г.) Как уже указывалось ранее, в обязательном «Перечне…» предписывалось даже не публиковать сведения об эпидемиях, о медпомощи в этих районах и т. д.
Зародившись вместе с Главлитом, такое граничившее с паранойей стремление к сокрытию правды, продолжалось, как известно, многие десятилетия и приводило порой к трагическим для населения последствиям. Нарушена была такая практика, да и то не сразу, лишь в мае 1986 г., когда власти вынуждены были — хотя и с большим опозданием и далеко не полностью — сообщить о Чернобыльской атомной катастрофе (об еще большей катастрофе такого рода на Южном Урале в 1957 г. подавляющее большинство советских людей узнало лишь спустя 30 лет). «Незнание — Сила»: этот партийный лозунг из романа Оруэлла был полностью взят на вооружение реальным, а не вымышленным «Министерством правды».