Очень резкая оценка давалась неизменно издательству «Книга», возникшему в Петрограде еще в 1916 г. и в годы Нэпа развернувшего интенсивную работу. Указывалось, в частности, что «продукция издательства большая, но с ярко выраженной меньшевистской тенденцией. Из всех изданий 30 % подверглись репрессиям: из 67 книг (за первую половину 1924 г. — А. Б.) — 8 пришлось запретить. Много издано довольно ценных книг, но и процент идеологически-неприемлемых и даже вредных также очень высок. Поскольку уже имеются партийные и советские издательства, выполняющие ту же программу, для нас бесполезно» (I — ф. 31, оп. 2, д. 14, л. 66).
Под подозрением было оставлено издательство «Колос», руководимое П. Витязевым и прославившееся, в частности, выпуском ряда ценнейших книговедческих-трудов, среди которых особое место занимает знаменитый «Словарный указатель по книговедению» А. В. Мезьер (1-е изд., 1924 г.). Обращено внимание на «народническую (эсеровскую) тенденцию», которая, как сказано далее, «проходит через большинство изданных книг в пределах цензурных возможностей» (Там же, д. 40, л. 77).
Сам П. Витязев, автор нелегальной, в сущности, брошюры о положении частных издательств в 1921 г., и его издательство фигурируют довольно часто в секретной переписке Ленгублита и Политконтроля ГПУ. Вот о чем доносили цензоры в тайную полицию 12 мая 1923 г.:
«Издательство «Колос» за апрель месяц почти ничего не издавало, вообще за последнее время его работа несколько сократилась, но из всех выпущенных этим издательством вещей две трети (6 изданий) потребовали вычерков или возбуждены серьезные сомнения о их допустимости. Несомненен уклон к идеалистической философии, против марксизма в выпускаемых биографиях… Авторы пользуются всякими предлогами, чтобы изложить свою точку зрения (интересно, а чью же еще? — А. Б.). Выпущены биографии Туган-Барановского, Потебни, Тютчева, Чернышевского. В первых трех — значительные переработки. В биографиях Туган-Барановского и Потебни целые абзацы направлены в защиту философии Канта и против марксизма. В биографии Тютчева особенно старательно подчеркивается его религиозность, патриотизм. Это является, с точки зрения автора, достоинством Тютчева. Вообще издательство ни разу не выпустило книги, которая могла бы быть пропущена без всяких изменений» (Там же, оп. 3, д. 2, л. 85).
П. Витязев, обладавший редким мужеством и бесстрашием, резко протестовал против цензурного засильн и даже пощел на самоубийственный (как и при издании своей брошюры) поступок: сам явился в Политконтроль петроградского ГПУ с требованием вернуть ему запрещенные рукописи. Тогда из контактов ГПУ и цензуры, видимо, еще делалась тайна, о чем свидетельствует строго секретное послание ГПУ в Петрогублит 18 октября 1923 г.: «Политконтроль ГПУ сообщает, что 27 сего сентября в Политконтроль явился гр. П. Витязев с просьбой разыскать и вернуть ему рукописи издательства «Колос» — Г. Г. Шпета «Этническая психология» и Г. И. Чулкова «Ф. И. Тютчев». Названные рукописи направлены на днях вам. Просьба установить виновность того, кто допустил раскрытие конспирации Политконтроля, дабы в будущем избегнуть таких явлений». Перепуганные цензоры ответили в том духе, что «выяснить виновного в раскрытии конспирации не удалось ввиду произошедшей за это время смены сотрудников (за короткий срок 3 делопроизводителя)» (1 — ф. 31, оп. 3, д. 2, л. 174–175).
Упоминавшиеся выше «Начатки знаний» также вызывали постоянные неудовольствия цензуры, особенно выпускавшиеся им книги для детей. Из 15 книг, выпущенных им в этой серии в 1925 г., почти половина подверглась тем или иным репрессиям: 3 вообще были запрещены, в остальных сделаны «вычерки», в том числе В книге Виталия Бианки «Росянка — комариная смерть». Издательство пыталось перестроиться, выпуская книги для детей на политические актуальные темы, но, по всей видимости, не могло соблюсти в них классовую чистоту. Было, в частности, изъято из обращения «Лото по политграмоте» в 3-х выпусках, разрешение которых было признано «ошибкой», обнаруженной, уже после того, как весь тираж был отпечатан: «…Лото» было составлено настолько политически безграмотно, что пришлось конфисковать уже отпечатанные экземпляры. К сожалению, наибольшая часть тиража уже успела разойтись в провинции» (Там же, л. 74). В качестве наказания, как и в других случаях, решено было резко ограничить программу издательства, срезать тиражи.
Во многих других характеристиках отчетливо видно избирательное отношение цензуры к тем или иным издательствам— в прямой зависимости от степени лояльности и, что еще более существенно, сговорчивости их учредителей и владельцев. Неизменно благожелательна оценка издательства «Сеятель», выпускавшего научно-популярную и художественную литературу: «Серьезное издательство с высокой (так. — А. Б.) продукцией. Охотно идет навстречу. Процент идеологически неприемлемой и неценной литературы небольшой» (I — ф.31, Оп. 2, д. 14, л. 64).