Подписавший сей замечательный в своем роде документ Лебедев-Полянский, просит «товарищей с мест» каждый раз сообщать о своем «опыте корректирования текста опер в Главрепертком», поскольку это «дело новое, трудное и ответственное».
От музыкальных театров, так же, как и от драматических, требовалось представление в ГРК репертуарных планов. Из них систематически и последовательно исключались постановки «чуждых пролетариату» опер. Например, из репертуарного плана на 1928/29 год, представленного Большим театром, была исключена «Аида», «являющаяся одной из самых типичных опер итальянщины со всеми отрицательными сторонами этого жанра оперы» (I — ф. 281, оп. 1, д. 31, л. 110).
Еще более настороженным, естественно, было отношение к поискам новой музыкальной формы. В частности, нападки на гениального Шостаковича начались вовсе не с пресловутой статьи в «Правде» 1936 г. «Сумбур вместо музыки», а значительно раньше. Стоит привести здесь лишь один документ — выписку из протокола № 31 от 3 декабря 1928 г. заседания Главреперткома под председательством Федора Раскольникова:
«Слушали: об опере Шостаковича «Нос» (по Н. В. Гоголю). Постановили: 1) считать невозможным разрешение оперы в данном тексте; 2)…сообщить Художественному совету Большого театра, что опера будет разрешена ГРК при условии коренного исправления текста и музыки в сторону переключения внимания с эротики и мистики на социально-политическое содержание, то есть на вскрытие николаевской эпохи и полицейского гнета; 3) разрешить оперу после представления автором нового текста и новой партитуры» (I — ф. 281, оп. 1, д. 20, л. 28). Как сообщают составители сборника документов «Советский театр»8, опера Шостаковича после ряда прослушиваний в конце 1928 г. была одобрена Главискусством, признавшим «правильный курс на новые, экспериментальные методы оформления новых постановок («Нос» Шостаковича и др.)» и даже включена в репертуарный план театра на сезон 1929/30 г. (режиссер В. Э. Мейерхольд, художник С. Самохвалов), но «спектакль поставлен не был». Приведенный выше документ проясняет причины этого факта, но составители, видимо, по пресловутым «независящим от них обстоятельствам» (это был еще 1928 г.) не смогли включить его в свой сборник. Примета времени в том, что опера Шостаковича запрещена была именно для постановки в Большом театре: в Ленинграде, в Малом оперном театре (бывшем Михайловском) она все же была поставлена (премьера 18 января 1930 г.). Видимо, Большой театр, как «придворный», часто посещаемый кремлевскими вождями, нуждался в особой опеке.
В указанных выше сборниках документов читатель найдет множество сведений об отношении Реперткома и других инстанций к операм других виднейших композиторов, в. частности, Сергея Прокофьева.
Особую бдительность проявляли цензоры Главреперткома в отношении песен, романсов и других вокальных произведений, предназначенных к исполнению в массовых аудиториях. Регулярно рассылались на места циркуляры такого, например, типа: «Главрепертком доводит до сведения Гублитов и предлагает принять к неуклонному руководству, что нижеперечисленные народные песни к исполнению не разрешаются…» Далее перечислено примерно 20 песен, среди которых «Варяг», «Вечерний звон», и даже «Укажи мне такую обитель»… (по стихотворению Некрасова) — видимо, за «мрачность» содержания (I — ф. 31, оп. 2, д. 46, л. 2). Указаны также какие-то курьезные песни вроде «Песня беспартийного на Украине», «нэпманские» жестокие романсы и прочее. Рассылались также, начиная с 1925 г., «Списки нот русского издания, разрешенные Главреперткомом», снабженные особыми примечаниями, например: «Не для рабоче-крестьянской аудитории» — с целью опять-таки «убережения рабочих и крестьян» от «нэпманского угара».
Наконец, к 1929 г. создан был уже окончательно утвержденный репертуар вокальных произведений, вошедший в указанный выше «Репертуарный указатель ГРК» (М., 1929). В списке «Вокальных произведений, запрещенных к исполнению» — весь Вертинский, масса русских романсов, в том числе таких прекрасных, как «Хризантемы», «У камина», «Чайка» («Вот вспыхнуло утро…»), «Умер бедняга в больнице военной…» (здесь подвело имя автора — «К. Р.» — замечательного поэта, но…великого князя Константина Романовича) и многие другие. Исключены были песни, которые впоследствии приобрели исключительную популярность в народе, так называемые «пиратские»: «Шумит ночной Марсель», «Джон Грей» и т. п.
Остракизму подверглись песни, в текстах которых заметно «легкомысленное» отношение к святая святых — к партии, например, «У партийца Епишки сердце-то в партию тянет…» (муз. О. Тихоновой, слова Чуж-Чуженина).