— Давай, газуй! Сразу после поселка будет большой поворот у скалы… Ну ты знаешь?
Валера молча кивнул.
— Стоишь там и ждешь. Понял? Мотор не глуши! Они будут на бежевой «Ниве». Едут медленно. Как останется метров тридцать — рви что есть мочи. Там обрыв метров сорок. Твое дело спихнуть их туда. Все делай быстро. Не дай им выскочить из машины! Понял?
Валера снова кивнул, безразличным взглядом смотря на говорившего.
— Ты чего, поддал? Смотри! Не промахнись! Мы будем страховать отсюда. У нас тут еще ментовский уазик… А оттуда тоже никого не будет. Дорога перекрыта. Спихнешь «Ниву» — завали туда и свою… Справишься?
— А как я…
— Чё «как»? Через минуту мы будем рядом. Забираем тебя… Ну, проверяем… как там все это… Ну, в общем, не боись! Все будет тип-топ! Давай, газуй. Времени нет.
Он похлопал Валеру по плечу и, спрыгнув с подножки, побежал к «Волге».
Выбрасывая клубы сизого дыма, КамАЗ тронулся с места, набирая скорость.
За окном грузовика уже проносились домики поселка, промелькнуло здание универмага, магазина «Китоб», построенная в национальном стиле чайхана, стоящая у обрыва. Но ничего этого Валера Богомолов не видел. В его помутненном рассудке перемешалось все, о чем он думал последние дни, что слышал от других и что говорил сам. Он был пьян. Но пьян не от выпитой водки, а от того муторного состояния безысходности, которое охватило его после той встречи с Сафаром. Валера уже не чувствовал себя живым человеком. Ему казалось, что он умер, что его уже нет в живых, а за рулем КамАЗа сидит его пустотелая оболочка, которую покинула душа и последние остатки воли. В его воспаленном сознании в гадкий змеиный клубок сплелись угрозы Сафара и добрый взгляд Волошина, до боли сжимающая его плечо рука Бульдога и вкрадчивый голос «опера».
«Гады, гады! Что они со мной сделали! Я убийца! Убийца! Убийца!» — проносилось в голове Валеры. Он все сильнее и сильнее давил на педаль газа, даже не замечая, что машину уже опасно заносит на поворотах, что бутылка, лежащая на сиденье, свалилась вниз и теперь каталась у него под ногами. КамАЗ несся по шоссе, время от времени наезжая на близкую обочину и поднимая столбы пыли. За окном промелькнул стоящий в стороне от дороги милицейский уазик, но Валера его уже не видел. Он механически крутил руль громадного грузовика, набиравшего бешеную скорость, остановить который, пожалуй, теперь не могла никакая сила. Напрягаясь всеми своими лошадиными силами, ревя и пуская клубы дыма, КамАЗ буквально взлетел на очередной подъем, откуда хорошо просматривалось шоссе, поднимающееся вверх по ущелью. Маленькой точкой впереди, то показываясь на поворотах, то исчезая за изгибом скалы, виднелась легковушка, которая ехала навстречу.
«Это моя смерть! — промелькнуло в Валериной голове. — Да, это моя смерть!» Как будто не он на своем грузовике, на своей «рокотухе» несся вперед для того, чтобы раздавить, расплющить и сбросить в пропасть этот маленький автомобиль, в котором сидят совершенно незнакомые ему люди. А как будто именно в нем, том самом автомобиле, таилась от него страшная и лютая смерть, приближающая с каждой секундой жуткую развязку всех его проблем.
Валера все сильнее и сильнее нажимал на педаль газа, будто рассчитывал избежать приближающейся развязки, перенестись с этой горной, зажатой ущельем дороги куда-то на простор, где можно было бы найти спасение от неумолимо подступающей смертельной опасности, где можно было бы забыть все — и этот грузовик, и тех людей, которые толкнули его на преступление, и всю свою исковерканную жизнь. И вдруг Валере показалось, что он уловил, ухватил ту самую единственную нить, потянув за которую, он найдет спасение от неминуемой гибели. Ему вдруг открылась Истина, постигнув которую, он одним махом избавлялся от всех своих проблем: от убийства, которое должен был совершить, от тюрьмы, новых унижений и смерти, которые должны были последовать за ним, от постоянного страха и ожидания опасности. От того, что он вдруг нашел наконец спасение, Валере стало легко и спокойно. В один миг отступил страх и ужас происходящего, куда-то далеко унеслись жуткие видения, унялась дрожь в теле и стала ясной голова, как будто не было выпитой бутылки водки, бессонной ночи и страшного вчерашнего дня.
На просветлевшем лице Валеры Богомолова появилось некое подобие улыбки. Губы его шептали какие-то бессвязные слова, глаза, доселе тусклые и потухшие, широко смотрели прямо перед собой — на дорогу, на мелькающие слева столбики ограждения, на величественные Фанские горы. Только сейчас он вдруг обратил внимание на красоту этих гор — чистейшую белизну снега, сверкающего на солнце, черные остроконечные выступы скал, живописный серпантин горной дороги. «Как же хорошо! Как же хорошо!» — это были, наверное, последние Валерины мысли, прежде чем он на полной скорости круто повернул руль влево и машина, сбивая ограждение, по инерции пролетев некоторое время вперед, стала падать в пропасть, глухо ударяясь о торчащие камни, кувыркаясь и теряя во время своего падения куски железа, осколки стекла и какие-то обломки.