– Улыбаться!
Я зашла в гримерку, как и сказали. Взглядом оббежала всю комнату и увидела свою цель… Одела этот цветной костюм шута, с этим возмутительным головным убором и вышла. У меня был нужный настрой. Настрой на то, что бы сказать Олегу, как есть. Невыносимо тяжело тянуть с этим. Я иду к нему. За кулисы.
Олег стоит, как принц, хотя костюм у него обычного жителя деревни, тех времен. Он прижался к стене и смотрит в сторону выхода на сцену. Ксюша уже там, ведь спектакль начался.
И так. Главное поймать момент. Если я начну, нельзя будет остановиться.
Тук… тук… тук…
Ничего такого в этом нет! Я делаю шаг к Олегу. Он видимо этого не замечает. Свет здесь приглушенно – синий. Помимо нас тут еще Андрей М., но он в пяти метрах от нас и думает явно о своем, грызя от волнения ногти.
Тук.. тук.. тук..
– Олег. – Привлекаю внимание я.
Щеки полыхают. Да что там щеки, я вся полыхаю и уже ничего не слышу, кроме:
Тук, тук, тук…
Олег не поворачиваясь, протягивает:
– М-м?
Даже хорошо, что он не смотрит. Так легче. Но все же я медлю и спустя секунды три, которые длятся вечность, признаюсь.
– Я люблю тебя. – Как самый старый заученный стих произношу я быстро, без эмоций.
Олег повернулся и уставился на меня. Его взгляд выглядел растерянно. Он бегал своими глазами по моим. Он боится обидеть ответом? Он не мне говорил те слова? Я зря сказала это?
Тук, тук, тук…
К нам подбежал Андрей М.
– Олег, чего стоишь? Твой выход! – Напряжено говорит он и выпихивает его на сцену. После становится обратно и грызет ногти.
Я стою. Просто стою. У меня нет мыслей. Нет ничего… Только единственны вопрос:
Он боялся меня обидеть?
Я выхожу в коридор. Чувствую себя полной идиоткой! Медленно шагаю вдоль «тоннеля разочарований». Мне уже ничего не хочется, ничего не надо. Даже не хочу думать о том, как я в этом костюме буду прыгать на сцене…
– Даша. – Произносит чей-то голос.
Я поднимаю глаза и вижу ее… Человека, который согласился только из-за денег отобрать, вырвать роль из моих рук!
– Волнуешься, да? – Спросила, как ни в чем не бывало она. – Понимаешь, иногда так бывает, что не все идет гладко. Ты большая молодец, но значит, суждено тебе было ее лишиться.
А я не в судьбу верю, а в людей! В таких мелочных людей! Я горела злостью, я была готова закричать на нее. Это ее дело, она могла, что угодно сказать и сделать, но от ее оправданий мне тошно. Несмотря на свой гнев, я киваю.
– Мне надо идти. – Я покидаю ее с этими словами и иду за кулисы. Там уже нарисовался другой мелочный человек – Елена А.!
– Так, Дарья, где тебя носит?! – Возмущается она.
Там же, где и вашу совесть! Я подхожу к ней.
– Может быть, шут поднимет новогоднее настроение?! – Слышится голос Олега со сцены.
– Лицо, Дарья, лицо! Улыбайся широко, походку веселее. И на сцене скачи активнее! …
В этом тусклом свете, я вспоминаю об Олеге. Стыдно. Грустно. Учительница отправляет меня на сцену.
Я выбегаю с «улыбкой», скачу по сцене, не смотря на Олега. В глаза светят софиты. Много людей, достаточно много. Сердце начинает бешено стучать:
Тук, тук, тук…
Подбегаю к столу с мандаринами. Их ровно столько, сколько нужно для моего жонглирования – три. Начинаю жонглировать. Хоть я и тренировалась, но получается все еще не очень. Два мандарина проще, чем три, но Андрей М. сказал, что два, как ни крути мало, надо три. Я все роняю. Мандарины катятся в разны стороны. Из зала слышится смех.
Слезы. Нет, я не плачу, но глаза наполнены слезами, а я улыбаюсь. Собираю по сцене мандарины и вновь жонглирую. Так унизительно, я себя еще не чувствовала. В этот раз я уже по-другому воспринимаю этот процесс. Кажется, что это все происходит где-то во сне или может быть в воображении. И все лишь потому что, я вышла за рамки «правильной» картины происходящего. Я должна была просто жонглировать, но судьба видимо распорядилась иначе. Потом кладу фрукты и выбегаю за кулисы. Время летит с бешеной скоростью. Не знаю с чего бы это вдруг. Возможно дело в мыслях, в которые я с головой погрузилась.
– Нет, Лео. Это не помогло. – Произносит Эрика.
Роль. Не. Моя.
Лео с грустью смотрит Эрике в глаза и открывает рот, чтобы начать говорить.
–Нет, Лео, это я должна вам сказать…
Я про себя говорю те же слова и знаю, чем все это закончится.
Весь остаток спектакля, я старалась не думать о грустном, но это было сложно, смотря или хотя бы слушая Ксюшу с Олегом. Поэтому я этого потрудилась не делать. Когда мы все пошли кланяться, я расплакалась. Я улыбалась так широко, что болели щеки, и плачь, был наверно похож не на что-то грустное, а на нечто радостное, от чего было еще больнее. Не знаю, видел ли меня в этот момент Олег или еще кто-то, смотрел ли вообще кто-либо на плачущего шута, но именно сейчас и именно здесь, мне казалось, что я стою у всех на виду и что все смотрят лишь на меня. И хотелось спрятаться, но куда?