В полдень 31 августа 1939 г. условный приказ осуществить провокацию был дан по телефону. Он был выполнен в 20 часов - в этот час гестаповцы и уголовники напали на радиостанцию в Глейвице. После перестрелки с немецкой полицией и "захвата" радиостанции один из немцев, знавший польский язык, торопливо прочитал в течение 3-4 минут перед микрофоном текст, заранее составленный в гестапо. В нем были слова "пришло время войны Польши против Германии". Чтобы уничтожить следы этой провокации, всех участников нападения на радиостанцию расстреляли{48}. 31 августа в 22 часа 30 минут по среднеевропейскому времени немецкие войска вторглись из Восточной Пруссии в Гданьск.
1 сентября 1939 г. в 4 часа 45 минут утра немецкие войска без объявления войны перешли в наступление с трех направлений: с севера - из Восточной Пруссии, с запада - из Восточной Германии и с юга - из Словакии. Немецкая авиация начала бомбардировку польских городов, аэродромов и коммуникаций, военно-морской флот - обстрел порта Гдыни, полуострова Вестерплатте. Именно с 1 сентября 1939 г. начался отсчет тех долгих лет тяжких испытаний и неисчислимых человеческих жертв, на которые обрек народы империализм. Вторая мировая война забушевала на полях Европы. Польский народ начал справедливую войну за свою национальную независимость.
Англия и Франция объявляют войну Германии
Рано утром 1 сентября в Лондоне и Париже узнали о нападении Германии на Польшу, о бомбардировке Варшавы, Вильно, Гродно, Брест-Литовска и Кракова. Бек, вызвавший по телефону английского посла в Варшаве Кеннарда, сообщил ему о начале войны между Германией и Польшей.
В сложившейся ситуации Польша ожидала, что Англия и Франция окажут ей немедленно помощь. Известную тревогу испытывали Гитлер и его генералы. Однако английское и французское правительства не спешили выполнить свои обязательства перед Польшей.
Правда, вечером 1 сентября, через 16 часов после начала военных действий, в германском МИД появился Гендерсон. Он сообщил Риббентропу: "Если германское правительство не даст правительству Е. В. удовлетворительных заверении в том, что оно прекратит всякие агрессивные действия против Польши и не готово незамедлительно отвести войска с польской территории, то правительство Е. В. в Соединенном королевстве без колебаний выполнит свои обязательства по отношению к Польше"{49}.
Через полчаса нота такого же содержания была вручена Риббентропу французским послом в Берлине Кулондром. В то время, когда фашистские полчища заливали Польшу кровью, самолеты люфтваффе сеяли смерть, английские и французские политики бомбили Берлин нотами и переводили чернила для ненужных бумаг. Но, потребовав приостановки военных действий и вывода германских войск из Польши, английское и французское министерства иностранных дел поспешили заверить фашистов, что эти ноты носят предупредительный характер и не являются ультиматумами{50}. Чемберлен и Даладье все еще рассчитывали на сделку с Гитлером.
Тем не менее утром 1 сентября английский король подписал указ о мобилизации армии, флота и авиации. В этот же день был подписан декрет о всеобщей мобилизации во Франции.
В Берлине расценили эти мероприятия как блеф: Гитлер был уверен, что, даже если Британская империя и Франция объявят войну Германии, они не начнут серьезных военных действий. Так же как и в период Мюнхена, Чемберлен и Даладье обратились к Муссолини с просьбой о посредничестве, строили надежды на договоренность с агрессором на конференции с участием Англии, Франции, Германии и Италии.
Германия отвергла попытки сговора. К тому же внутренняя обстановка в Англии и Франции резко изменилась по сравнению с осенью 1938 г., днями Мюнхена. Чемберлен и Даладье при всей их недальновидности не могли не понимать, что открытый отказ от выполнения своих обязательств в отношении Польши и новая позорная капитуляция перед Гитлером вызвали бы такое возмущение народов, которое смело бы правительства Англии и Франции. Это признавал Галифакс в разговоре по телефону с французским коллегой Боннэ 3 сентября: "Если премьер-министр появится там (в парламенте. - Ф. В.) без того, чтобы было сдержано обещание, данное Польше, то он может натолкнуться на единодушный взрыв негодования, и кабинет будет свергнут"{51}. Вот это и вынудило Чемберлена и Даладье продемонстрировать "решительность".
2 сентября английское правительство поручило своему послу в Берлине Гендерсону ультимативно потребовать от Германии прекращения военных действий в Польше и отвода германских войск. Выполняя эти инструкции, Гендерсон вручил 3 сентября ультиматум Германии.
Английская нота гласила: "Наступление Германии на Польшу продолжается. Вследствие этого имею честь сообщить Вам, что если сегодня до 11 часов по английскому времени правительству Е. В. в Лондоне не поступит удовлетворительный ответ, то начиная с указанного часа оба государства будут находиться в состоянии войны"{52}.
Французский ультиматум был предъявлен Германии также 3 сентября. Его срок истекал в 17 часов{53}.
В тот же день, 3 сентября, Гендерсон и французский посол Кулондр пришли за ответом к Риббентропу. Однако фашистский министр высокомерно заявил: "Германия отвергает ультиматумы Англии и Франции, возложив на их правительства ответственность за развязывание войны".
Кулондр спросил Риббентропа, должен ли он из его слов сделать вывод, что Германия дает отрицательный ответ на французскую ноту.
- Да, - ответил Риббентроп. "В этих условиях, - продолжал Кулондр, - я должен по поручению моего правительства напомнить вам в последний раз о тяжелой ответственности, падающей на германское правительство, начавшее военные действия против Польши без объявления войны и не уступившее настойчивой просьбе английского и французского правительств об отводе германских войск с польской территории. Я должен выполнить неприятную миссию и сообщить вам, что французское правительство начиная с 17 часов сегодняшнего дня в соответствии со своими обязательствами по отношению к Польше считает себя в состоянии войны с Германией".
В это же время английский министр иностранных дел Галифакс принял германского поверенного в делах в Лондоне и передал ему ноту, гласившую: "...Сегодня в 9 часов утра посол Е. В. в Берлине уведомил по моему указанию германское правительство, что если сегодня, 3 сентября, до 11 часов по английскому летнему времени правительству Е. В. в Лондон не поступит удовлетворительного ответа от германского правительства, то начиная с указанного часа оба государства находятся в состоянии войны. Поскольку таких заверений не поступало, честь имею сообщить, что оба государства начиная с 11 часов 3 сентября находятся в состоянии войны"{54}.
Выступая в палате общин 3 сентября, Чемберлен заявил, что Великобритания находится в состоянии войны с Германией. "Сегодня, сокрушался он, - печальный день для всех нас, и особенно для меня. Все, для чего я трудился, все, на что я так надеялся, все, во что я верил в течение всей моей политической жизни, превратилось в руины"{55}.
На сей раз Чемберлен был прав. Действительно, все его планы спровоцировать нападение Германии на Советский Союз потерпели крах. Германия, напав на союзницу Англии и Франции Польшу, вступила в первую очередь в войну с Англией и Францией. Недаром Черчилль, занявший в правительстве Чемберлена пост морского министра, обвинял Гитлера в том, что он "предал антикоммунистическое, антибольшевистское дело"{56}. Ему вторил Галифакс.
После объявления войны метрополией в войну с Германией вступили британские доминионы: 3 сентября - Австралия, Новая Зеландия, 6 сентября Южно-Африканский Союз, 10 сентября - Канада, а также Индия, в то время являвшаяся колонией. Германия оказалась в состоянии войны с коалицией стран Британской империи, Францией и Польшей. Однако фактически военные действия происходили только на территории Польши.
Гитлер не ошибся, заявив своим приближенным о политике Англии и Франции: "Хотя они и объявили нам войну... это не значит, что они будут воевать в действительности"{57}. Дальше формального объявления войны дело не пошло. Правительства Англии и Франции объявили войну Германии не для того, чтобы помочь Польше, не во имя борьбы с фашизмом. Они намеренно избегали каких-либо военных действий или шагов, которые могли бы помешать Гитлеру двигаться на Восток, против СССР. На германо-французском фронте не прозвучало ни одного выстрела. Поэтому расчеты гитлеровцев на изоляцию Польши, брошенной на произвол судьбы союзниками и собственными правителями, полностью оправдались.
Трагедия Польши
Польский народ, вступивший в справедливую борьбу за спасение своей страны, национальное существование, преданный как своими политическими деятелями, так и западными державами, оказался в трагическом положении.
Реакционные руководители Польши готовили вооруженные силы, строили укрепления и аэродромы на восточной границе только для войны против СССР{58}. Они также рассчитывали, что германская агрессия будет направлена против Советского Союза, а Польша присоединится к антисоветскому походу. Поэтому ими было отвергнуто предложение СССР о заключении пакта о взаимной помощи, они не приняли своевременных мер к укреплению обороны на западе. Польское военное командование вплоть до весны 1939 г. не имело плана обороны на западе. Лишь после того как фашистская Германия потребовала передачи ей Гданьска и "Коридора", польский генеральный штаб спешно составил план, кстати сразу же ставший известным в Берлине. Определенную роль сыграла и уверенность в том, что Германия не нападет раньше 1944 г., когда истекал срок действия германо-польского договора 1934 г. "о мирном разрешении споров".