— Борода с локоть, а ума с ноготь.
А Кузьма и бороды-то сроду не носил. Сейчас Всеволод понял его молчание по-своему:
— Может, ты боишься ехать?
Дублёное лицо мечника побурело.
— Да ты что, князь, али первый день знаешь меня?
— Ну ладно, не серчай. А прошлое я потому помянул, что мне не гонца — воина потерять жаль. Жди нас на Москве. С богом!
Отпустив Кузьму Ратишича, Всеволод кликнул Воибора.
— Пособи раздеться.
Воибор помог князю снять сапоги и кольчугу, расстегнул ремни наручней. Всеволод сладко потянулся всем телом и пошёл умываться. Когда он вернулся, Воибор всё ещё стоял в горнице.
— Чего тебе? — через плечо спросил Всеволод.
— С просьбой я, князь. Отпусти ты меня с мечником, посмотреть хочу, как в других местах люди живут.
— Подслушивал?
— Не подслушивал, господине, ты сам громко говорил.
Всеволод пристально посмотрел на отрока.
«Ишь ты какой любопытный», — подумал он. Вслух сказал:
— Отпущу, так ты небось и за дружка просить станешь?
— Стану, князь, — не колеблясь, подтвердил Воибор. — Ведь мы с Прокшей что нитка с иголкой.
— Знаю. Ладно, поезжайте. Русь за погляд денег не берёт, а уму-разуму учит. Только одёжку придётся сменить. Кузьма поедет купцом, вы — его холопами.
— Хоть собаками в шерсти, господине! — обрадованно воскликнул Воибор.
Князь засмеялся:
— Видно, тяжко вам ученье даётся: на собачью жизнь променять готовы. Ну, ступай. Да завтра в опочивальню не стучи, хочу выспаться.
Воибор вышел. Всеволод посмотрел ему вслед и вспомнил почему-то себя в такие же лета. Пришло на память и прощание со старшим братом, Васильком.
«Жив ли он, а может, давно уж убит и кости его истлели в чужой земле?» — подумал Всеволод и вздрогнул, услышав лёгкий скрип отворяемой двери. Вошла Мария, держа в руках поднос.
— Я ждала тебя к ужину, — сказала она, — но ты был у Михаила. Поешь хоть теперь.
Она поставила на стол блюдо с курицей, кувшин мёда и наполнила кубок.
— Забыл, княгиня, прости. — Всеволод поцеловал жену в завиток волос на виске. — Садись и ты со мной.
— Когда ты едешь? — спросила она.
— Скоро.
— Мне с тобою нельзя?
Всеволод покачал головой.
— Никак нельзя, моя ясонька, — сказал он по-русски.
— Что значит «ясонька»?
— Это звёздочка.
Мария пошевелила губами, про себя повторяя незнакомое слово.
— Князь, — вдруг сказала она тихо, — пока тебя не будет, я жить здесь не стану. Поеду в монастырь и буду молиться.
Всеволод взглянул на жену и ничего не ответил, но на душе у него посветлело.
Глава 12
Воибор проснулся от петушиного крика. Стараясь не разбудить Кузьму Ратишича и Прокшу, он оделся и вышел из избы.
Над Москвой-рекой ещё свивались туманы, но хлопотуньи бабы уже колотили на портомойне бельё, и стук вальков далеко разбегался по сонной воде. Где-то за лесом играл рожок пастуха; от реки пахло размокшей древесной корой, и доносились мужские голоса — верно, рядом, невидимые за туманом, проходили плоты.
Вставало солнце. Его лучи уже коснулись сторожевых башен детинца, и дубовые брёвна посвечивали, словно облитые смуглым золотом. Воибор засучил до колен штаны и по мокрой от росы траве спустился к воде. Сполоснув лицо, утёрся подолом длинной холщовой рубахи, напился из ладоней и пошёл назад.
У избы стоял Кузьма Ратишич и весело щурился.
— Эх, брат, — сказал он, — велика Русь, а везде солнышко светит. Славно! — Помолчав, он кивнул в сторону шатра, раскинутого неподалёку: — Что, князь ещё не вставал?
— Не видел, — ответил Воибор. — Вчера у него допоздна песни пели.
Князь Юрий Андреевич, с дружиной которого они седмицу назад пришли из Новгорода, предпочитал избе шатёр.
Рать Михаила и Всеволода ждали сегодня, получив с гонцом весть, что мостники уже наводят переправу через Пахру.
Кузьма Ратишич времени даром не потерял — вместе со своими «холопами» он успел съездить во Владимир и встретиться там с нужными людьми. Владимирцы ещё раз подтвердили, что откроют ворота города, как только войско Юрьевичей подступит к стенам. Той же ночью полтысячи самых нетерпеливых горожан без лишнего шума ушло из Владимира, и Кузьма Ратишич повёл их в Москву. На этот уход городовая стража посмотрела сквозь пальцы: князя Ярополка в ту пору не было, уехал к брату в Ростов со своей дружиной, а кто, кроме дружины, остановит такую толпу? Сомнут и растопчут в слякоть.