— Ответом ему будет молчание. Надеюсь, князь Святослав истолкует его правильно. А ты пока погостишь у меня, да и послы тоже.
— Это насилие!
— Ну что ты, владыко! — Всеволод засмеялся. — У нас и кормят посытнее, и стрелы сюда почти не залетают. А как только ваше войско уйдёт восвояси, я тебя выпущу.
И, не слушая негодующих криков епископа, Всеволод вышел из шатра.
В ту же ночь, по приказу великого князя, союзный рязанский полк тайно переправился на левый берег и с тыла ударил по обозам черниговской рати. Охрана была переколота в мгновение ока, но тут подоспел отряд Всеволода Трубчевского и отогнал рязанцев к реке. При обратной переправе они тоже потеряли немало людей. Однако главное дело было сделано: от возов со съестными припасами и кормом для коней черниговцам остались лишь обгорелые мешки да горы сожжённого сена.
Напрасно Святослав ждал нового нападения. Стан Всеволода Юрьевича словно вымер.
Прошло ещё несколько дней. С юга подули тёплые ветры, и Святослав стал опасаться, как бы распутица не захватила врасплох его войско. Княжич Владимир советовал отцу идти в Новгород-Великий и там завесновать. Святослав и сам понимал, что через седмицу-другую на Север не станет никаких путей, кроме как на лодках по рекам да озёрам. А лодок у него не было.
И вот однажды на рассвете владимирцы увидели, как черниговская рать сворачивает шатры и грузит на сани свои пожитки.
Летучие отряды Всеволода провожали южных «гостей» вёрст пятьдесят, то и дело отбивая обозы с награбленным добром.
По дороге на Новгород Святослав со злости обратил в пепелище Дмитров. Город этот был срублен четверть века назад Юрием Долгоруким в честь рождения Всеволода-Дмитрия. Юрий Владимирович находился тогда в полюдьи, и княгиня Елена подарила ему тут, на берегу Яхромы, младшего и последнего сына...
Новгородцы приняли Святослава, как победителя, и не скупились на пиры и подарки. Вместе с дружиной киевского князя приехал сюда и Ярополк, которого незадолго перед тем сами же новгородцы, боясь Всеволода, просили от греха подальше выехать из пределов княжества. По просьбе Святослава изгою снова дали Торжок, взяв с него слово вести себя благоразумно.
Но мог ли Ярополк удержаться от мести, коли считал дядю виновником всех своих несчастий? Не прошло и месяца, как его отряды стали нападать на приволжские сёла великого князя. Всеволод обозлился и с небольшим войском, совершив стремительный переход, осадил Торжок. Он не хотел понапрасну губить своих воинов и ограничился лишь тем, что запер все городские ворота сильными дозорами.
По донесениям лазутчиков, в Торжке уже через десять дней не стало ни хлеба, ни мяса, и жители ели конину.
Узнав об этом, Всеволод сказал о Ярополке с недоброй усмешкой:
— Ума — плешь помазать не хватит, а пыжится. Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Даже еды для людей не запас... воитель.
Святослав ничем не мог помочь своему злосчастному внуку, так как сам увяз в войне с князьями смоленскими. И хоть ему, кроме половцев, служила теперь и Литва, особых побед за киевским князем не числилось.
Сначала война велась в Смоленской земле, потом перекинулась под Киев. И здесь удача окончательно изменила Ольговичам. На реке Черторые союзное войско Игоря Святославича и хана Кончака было разгромлено. В этом сражении пал Кончаков брат Елтуш, а два ханских сына угодили в плен. Сам же Кончак вместе с князем Игорем едва спаслись и бежали в Чернигов.
Князь Святослав пришёл в отчаяние, когда услышал о поражении Игоря.
Теперь он ясно сознавал: Мономашичей ему не одолеть, а потерять можно и Киев, и Чернигов, да и голову в придачу. Он решил даже поступиться Новгородом и отозвать оттуда сына Владимира, если Всеволод будет на том настаивать.
Посольство Святослава выехало в Залесье, но Всеволода во Владимире не оказалось. Послам сказали, что великий князь вот-вот вернётся из похода, как только поучит уму-разуму строптивых новоторжцев.
Голод и волка гонит из колка, говорит пословица. Сколько ни крепились жители Торжка, а пришлось им идти на поклон к великому князю. Всеволодов шатёр стоял на подворье древнего Борисоглебского монастыря, который был почти ровесником стольному Владимиру.
Сюда и прибыли ходатаи от изголодавшихся новоторжцев. Всеволод заставил их прождать на холоде и дожде чуть не полдня. Когда же они были допущены в шатёр, великий князь заговорил первым:
— Знаю, зачем пожаловали. Детей да жёнок ваших жаль, а то бы ни единого мятежника не выпустил из города живым.
— Великий государь, батюшка Всеволод Юрьич! — в голос заплакали выборные. — Бес да окаянный Ярополк попутали нас. Не губи, благодетель! А мы поступим по всей твоей воле.