— Ладно, Лена. По мне — так хоть сегодня! — улыбнулся Сергей. — Не тушуйся, Вася-Василинка, найдем управу на твоих кощеев!
В воскресенье Василинка сидела на лавке и щипала перья: это занятие придумала хозяйка, чтобы служанка не теряла понапрасну время. Неожиданно в дом вошли Сергей в зеленоватой гимнастерке и Лена в красной косынке. Хозяйка повела их в другую комнату, и вскоре оттуда долетели крики:
— И что она у нас делает, что? Она же совсем ребенок, ничего не умеет. Видите, перья щиплет. С нее пользы как с козла молока!
Ну как было стерпеть такое оскорбление! Василинка сунула в пух голые колючки: пусть поспит нэпманша на них — и выбежала из дому. А когда вернулась, Сергея и Лены уже не было.
— Так ты ходишь по профсоюзам, а? — кричала разозленная хозяйка. — Так ты жаловаться на нас? Тогда иди куда хочешь, нам такие не нужны!
Василинка глянула на рассерженную хозяйку и чуть не засмеялась: та от злости сделалась красной, как свекла. Не только щеки-булочки, но и глаза налились кровью. Если б могла, если б не боялась, то вцепилась бы в косы своей служанки да отхлестала, век бы та помнила. Но дудки! Тут уже не мать, не бабушка Анета, а сам профсоюз стоит за Василинку горой!
Назавтра принесли бумажку из профсоюза. Несовершеннолетнюю Василису Савчук запрещалось перегружать тяжелой работой, она должна была по закону получать по три рубля семьдесят копеек в месяц. Хозяйка снова ругалась, но Василинка не обращала внимания, страх куда-то исчез. «Через два месяца можно будет справить ботинки!» — радовалась она.
Но справить ботинки так и не удалось. Спустя несколько дней Василинку навестила мама: она приходила в город по своим делам. Хозяйка не преминула поднять шум, ругала Василинку почем зря.
Мама побелела от обиды:
— Собирайся, доченька, бери расчет и пойдем домой. Нечего тебе тут делать. Будем жить в тесноте, да не в обиде. Бабушка Анета не прогонит, хватит всем места. Издеваться над тобой никто не станет…
Василинка тут же позабыла о всех неприятностях городской жизни. Правда, и жалеть было нечего. Города она так и не увидела, даже на площадь, которую называли тарелочкой, не сходила, не во что было одеться.
Хозяйка протянула Василинке четыре рублевки.
— Где мое не пропадало! На, возьми еще на блузочку!
На столе лежал кусок мятой желтой марли.
— А вы посчитайте как следует, Фаня Львовна! — дерзко ответила Василинка. — С вас еще три рубля пятьдесят копеек! И не дергай меня, мама! Профсоюз так приказал платить!
— Ах, какое нахальство! Вы только послушайте! — кричала хозяйка, повернувшись к закрытым дверям. — Где ты, мой муж? У меня нет мужа, нет защитника. Ибо если бы он был, он бы палкой выгнал из дома эту мерзавку и гнал ее через весь город. Ты слышишь или нет? Нет, не слышит, и я вынуждена отбирать хлеб у моих голодных детей, чтобы озолотить эту бесстыдницу! На, бери, пей мою кровь!
— Пойдем, мама! — улыбнулась Василинка, пересчитав деньги. — А марлю пусть оставит себе вытирать слезы!
Купив в лавке кусок мыла, несколько фунтов соли и бутылку керосина, Василинка с мамой шли по шпалам домой. Всю дорогу говорили, говорили, не могли наговориться.
Сваты едут
Тоня с каждым днем хорошела. Коротко постриженные каштановые волосы вились крупными кольцами. Ни весенний холодный ветер, ни палящее солнце не портили нежного, с тонким румянцем лица. Всем бросалась в глаза красивая, стройная девушка, добрая и участливая к людям.
— Вот будет кому-нибудь невестка, — судачили женщины. — Тише воды, ниже травы!
— Жди, Аниська, сватов к Тоне!
— Что вы, соседушки! — смущалась мать. — Не с чем мне отдавать дочку замуж.
— Найдутся такие, что и без приданого возьмут, — утешали женщины.
Как ни старайся, сколько в руках не держи иголку, а приданым для девчат не разживешься. Даже подушки и кожуха нет у Тони, да и живности никакой в приданое ей не будет. Правда, Тонечка совсем еще молоденькая, о замужестве не думает. Но все ли знают матери про своих дочерей?
Однажды, еще до службы в городе, Тоня сказала Василинке:
— Побожись, что никому ни слова!
— Ей-богу, никому! — охотно повторила Василинка, гордая доверием старшей сестры.
— Ты знаешь, кто меня вчера с вечеринки провожал? Володя из Подлипок! Ну тот, высокий, чернявый. Ой, Василинка, какой же он славный! Сим-па-тич-ный, — мечтательно протянула Тоня. — Ах, какой симпатичный! Только смотри — никому ни-ни!