— А что он, что Аркадий? — не вытерпела Василинка.
— А что Аркадий… Только рот раскрыл, да Амиля как рявкнет на него, он и сел. А она долдонит одно и то же: «О женитьбе, сынок, и думать нечего, выбрось это из головы». Отец хотел что-то сказать наперекор, она глянула, цыкнула, вынужден был смолчать. По всему видно, что она командует в доме.
Ах, Аркадий, Аркадий! Василинка вспомнила одну прочитанную книжку: смелого мужественного юношу в его сильной любви не останавливали никакие препятствия, он вырывался из каменного острога, дрался на шпагах, рисковал жизнью ради своей любимой.
Наверное, так бывает только в книжках.
Откуда-то издалека доносились слова матери:
— Что мне было ей ответить? Пойти, ровно мыла наелась? Спасибо, говорю, за угощение. Моей дочке женихов и без вашего сына хватит… А сейчас ложись, доченька, спать. Утро вечера мудренее…
Но и утро не принесло облегчения. Сердце разрывалось на части от обиды и стыда. Прощай, Аркадий, навсегда! Любила ли я тебя? Да, любила. А ты? Говорил, пойдешь со мной на край света, а сам побоялся отойти от маминого порога.
Прощай!
Я постараюсь забыть тебя и никогда-никогда не вспоминать, хотя, может, спустя годы и заноет сердце по тебе.
Назавтра она поднялась чуть свет с припухшими веками, словно повзрослев сразу на несколько лет. Сейчас уже никто и ничто не заставит ее отказаться от принятого решения…
— …Василинке необходимо учиться, — говорил, уезжая, инженер-таксатор. — Весьма смышленая девушка. Грех, Анисья Петровна, оставлять ее без образования.
Мама тогда соглашалась. Но где деньги взять?
— Что-нибудь придумаем, — утешал жену Василий. — А как сама Василинка, хочет ли она учиться?
Василинка тогда не знала, что ответить. Расставаться на несколько лет со своими, покинуть Березовую Рощу, ставшую все равно что родной?
Несколько раз садилась за стол, чтобы написать заявление на рабфак, и все никак не осмеливалась. А может, она уже неспособная к учебе? Сколько времени книжки не держала в руках.
Сейчас она уже ничего не боялась.
Мама стремилась отвлечь внимание дочери от грустных мыслей.
— Сбегай, доченька, к Тоне, погости у нее…
— Не хочу, мамочка.
— Ну, может, в местечко с тобой сходим, на рынок?
— Ты иди, а я побуду дома…
— Ну тогда сходи к тете Агафье, — наконец решила мама. — Повидайся с двоюродными сестрами, разгони грусть-печаль!
К удивлению матери, Василинка сразу же согласилась. Отчим открыл сундук, достал оттуда несколько рублей и предложил их на дорогу.
— Может, себе чего-нибудь купишь.
— Мама, скажи девчатам, пускай без меня пошлют наш подарок той девушке в тюрьму. — Она развернула вышитую кофточку, полюбовалась ею, аккуратно сложила и протянула матери.
Василий видел, как Василинка достала заявление на рабфак, которое недавно при нем написала, сложила вместе с рекомендацией комсомольской ячейки и втиснула в свою котомку. Но отчим ничего не сказал, ни о чем не спросил. Может, и хорошо, что так повернулось дело.
Мама разрешила погостить у тети сколько захочет.
Василинка завязала красный цветастый платок, взяла в руки котомку, простилась с мамой и отчимом, обцеловала маленького Михаську и отправилась в путь.
Чем ближе она подходила к дому Аркадия, тем тяжелее становилось на душе, не хватало воздуха в груди. Ей хотелось, чтобы Аркадий вышел навстречу.
Никто не вышел…
Дорога налево — к тете Агафье. Направо — к железной дороге. Девушка повернула направо.
На синем небе ни облачка. Пламенеет небосвод. Вот-вот взойдет солнце. С какой любовью встречала это привычное чудо Василинка. Теплые лучи солнца вливали в сердце надежду.
В глубокой задумчивости стоит Василинка на железнодорожной станции, держит бумажку-билет до города на Двине. Города ее детства. За поворотом послышался гудок паровоза. Стремительно поплыли облака белого пара, застилая лес. А за лесом — Березовая Роща.