А на кого оставить Рыжуху? И девочка не спеша шагала в лозовых лаптях следом за стадом. Лапти сплела бабушка Анета. Плела и приговаривала:
- Не боги горшки обжигают. Смотри внимательно, как это делается, учись, привыкай к деревенскому житью.
И Василинка училась, привыкала вставать чуть свет, привыкала к пронизывающему холоду и болотной мокряди.
Вдоволь потешившись над Василинкой, дети приняли ее в свой круг.
- Знаешь, чье это гнездо? - подойдя к дереву, спрашивал у Василинки Ананий. Отец его, Николай, в детстве дружил с Василинкиным папой, жили они по соседству. И теперь, хоть и сам был бедняк бедняком, не забывал семью Змитра: то рыбину принесет детям, то квасом березовым угостит. И дети его меньшие, Петр, Ананий, девочки, тоже росли добрыми, участливыми к людям.
- Так чье же это гнездышко? - повторил свой вопрос Ананий.
Откуда было Василинке знать?
В лесу раздавалось гулкое: "Тук, тук, тук".
- Это дятел долбит! Вон он сидит на сосне, видишь? Червяки под корой точат дерево, так он их клювом - хоп! - и ловит.
Ананий знал, где волчьи ямы - в еловой чаще на пригорке. Правда, волки оттуда перебрались в более глухие места, но все равно пастушки подбирались к логову тихо и осторожно. Ананий шел обычно первым и объяснял:
- Видите эти ямки? Здесь начинаются волчьи ходы.
Вокруг ямок лежали комья желтого песка, прибитого дождем. Свежих следов не было видно: правду говорил Ананий, стая после облавы подалась на новое место. Ананий ходил на облаву вместе с отцом. Зимой отец охотился, а летом ловил рыбу в Бездонном озере. Василинка завидовала Ананию, что у него такой удалой отец.
Лес населяло великое множество живых существ. Под ногами ползали и бегали букашки. Прыгали с ветки на ветку птицы, налаживали свою жизнь в густых кустарниках и на мохнатых елях. Разными голосами, щебетом, посвистом, теньканьем - они подавали сигналы друг дружке, и Василинке очень хотелось хоть капельку понять, о чем они говорят.
Вот ползут вереницей в стороне от дороги пузатые муравьи. Каждый несет белое яичко или сухую иголку.
Необычное шествие останавливалось только шагов через триста, возле небольшого муравейника, здесь муравьи оставляли свой нелегкий груз и поворачивали назад. У старого большого муравейника вновь брали каждый свою ношу и несли к новой маленькой кучке. Как это догадались козявки, что нужно перенести муравейник с низины на место посуше? Какому приказу подчинились, кого послушались?
- Ужей не бойся, - убеждал Ананий. - От ихнего укуса никто не помирает. А вот цапнет гадюка - тогда скорей беги к бабке Егорихе. Она против змеиного яда заговор знает.
Но все равно, едва дети замечали на кочке ужа, выползшего погреться на солнышке, они хватали палки и лупили беднягу до смерти.
С ящерицей обходились великодушней, ей отрубали лишь хвост. Хвост долго шевелился, словно живой. Ананий уверял, что он будет шевелиться до заката солнца. А вот почему хвост у ящерицы такой живучий, не мог объяснить никто, даже такой знаток, как Ананий. Правда, его авторитет от этого не страдал. Слушая Анания, дети забывали и про коров. Порой самые шкодливые выходили из болота на край ржаного поля и проворно уплетали зелень.
Крепко бранили пастухов за такую провинность. И вообще, доставалось им чуть не каждый день. Идут коровы с опавшими боками - виноваты пастухи, что плохо пасли. Рано пригонишь на обед - беда, ленишься пасти. А часов у пастухов нет. Усталые, они глядят на солнце, высоко ли оно поднялось, и, встав к нему спиной, стопами измеряют свою тень. Раз, два, три, четыре, пять. Ура! Полдень! Пора стадо домой гнать!
Ну, бывает иногда, что кто-то покривит душой и вместо пяти стоп насчитает четыре. Однако взрослые не прощают этих уловок. Они не хотят понимать, что коров никакой силой не удержишь, когда начнут носиться по болоту, спасаясь от овода. Черт бы его побрал, не дает житья бедной скотине. Прилепится на хребте у коровы, вопьется, как клещ. Корова бегает, машет хвостом, трется о кусты, о ветки и никак не может сбросить кровопийцу.
Летом коровы полиняли и отрастили новую шерсть. Одна Василинкина Рыжуха все никак не могла набрать силы. Доить ее хозяйка ходит с кружкой. Подоит и не знает, как поделить эту каплю молока. Надобно Ленке в бутылочку налить и суп нужно забелить, а пастушке ничего не остается. Будто виноватая, Вера говорит Василинке:
- Зачерпни в кадке березового сока.
Василинка набирает в кружку кислый, как уксус, березовый сок. Отщипнет сине-зеленого лука, возьмет у хозяйки кусочек лепешки, подкрепится и падает, как сноп, на пол.
На такую еду она никому не жалуется, понимает, что молодые хозяева ничего от нее не скрывают, самим нечего есть.
КАК ГРОМ СРЕДИ ЯСНОГО НЕБА
Солнечным праздничным днем, когда вся улица зеленела молодыми березками, а каждый дом полнился ароматом душистого аира, Василинка пригнала стадо с поля. Она так давно не была дома, не видела маму и Тоню с Митькой. Торопливо сбросила лапти, надела сухую посконную юбку, завязала ловко на голове лоскут от старой хозяйской рубашки и босиком побежала к хате Анеты, на другой конец длинной, в одну улицу, деревни.
Подумалось: "А что, если б встал папа и встретил ее в таком наряде? Узнал бы свою дочь? Наверное, не узнал бы, прошел мимо".
Василинка не сразу заметила, что навстречу шли двое - женщина и мужчина. Она присмотрелась и, узнав маму, бросилась вприпрыжку вперед. Подбежала, обняла за шею и расцеловала. А та тихо произнесла:
- Это моя младшенькая дочка, Василинка.
- Здравствуй, Василинка! - сказал мужчина. - А я Василий. Василий Павлович...
Мужчина взял руку Василинки в свою и крепко пожал. Василинка глянула на него, и что-то кольнуло в сердце, она задрожала.
- Ты беги, доченька, домой, - велела мама. - А я скоро вернусь, схожу только на десятину, посмотрю, как там пшеница наша...
Василинке совсем расхотелось идти домой. Она свернула в переулок, в конце которого начиналось кладбище, взбежала на пригорок и замерла у почерневшего креста. За зиму песчаный холмик осел. А сосенка, росшая возле самой могилы, тянулась вверх, подставляя солнцу молодые побеги-свечки.
- Папа, папочка, слышишь ли ты меня? - шептала Василинка.
Вокруг стояла безмолвная тишина.
- Ты слышишь, папа, я буду к тебе приходить, - шептала девочка, - и цветы приносить.
Василинка оглянулась - вокруг не видно было цветов. Она быстро сбежала с пригорка, отломала на березке ветку, сделала в песке ямку и воткнула ветку в могилку у самого креста. А сама прильнула к сосенке и долго еще стояла в глубокой задумчивости.
А тем временем новость облетела всю деревню. Выгоняя после обеда стадо, Василинка слышала оживленные пересуды.
- К Анисье, сказывают, Василий в сваты приходил! - трещала охочая до новостей Халимониха. Хоть и жили Халимоны на отшибе, жили богато, за высоким забором, но старуха не пропускала случая почесать языком. Уж очень она любила перед людьми похвалиться своим богатством и умом.
- Только вернулся из армии, не осмотрелся толком - и сразу же к ней. Все фронты прошел, а не видел краше Анисьи, будто нету у нас своих девок и молодиц пригожих! На чужих детей пойти не побоялся! Надо же, как приворожила человека эта нищенка - чудеса, да и только!
Весь вечер Василинка ходила молчаливая, словно в оцепенении.
Назавтра вечером прибежала Тоня.
- Мама просила, чтобы ты пришла, - запыхавшись, произнесла она.
- Иди, иди, моя девочка, - с тихой жалостью сказала хозяйка. - Я без тебя управлюсь.
Мама встретила Василинку на пороге и ласково взяла за руку.
- Ты почему, доченька, вчера убежала от нас? Давай сядем, поговорим.