– Куда ты, дружок? – спросил босяк.
– Смываюсь, – сказал я. – Где-то у меня есть постель.
– Тебе повезло, – заметила женщина.
– Поверх головы, – сказал я.
– И у меня была кровать, с периной!
– И кучей мужиков, – произнес босяк. Она только усмехнулась.
Я вынул бумажник и испытал еще один сюрприз. Моих деньжат не тронули. Я на ощупь чувствовал особую казначейскую бумагу. Решительно, чем больше я думал об этом налете, тем более бессмысленным он мне представлялся. Я отобрал несколько бумажек и сунул в первую подвернувшуюся мне руку.
А затем, ковыляя, ушел.
Доковылял я до улицы Пти-Шан, и длинным показалось мне это расстояние. Встретилось несколько полуночников, но ни одного полицейского. Может, к лучшему. Я утратил всякое представление о времени. Мои часы остановились, была ночь, и это все, что я знал, да большего и не хотел знать.
Мне потребовалось добрые четверть часа, чтобы преодолеть два этажа. На каждой новой ступеньке перед моими закрытыми от усталости глазами вспыхивало белое: свежее постельное белье, ряды чистеньких подушек, матрасы, мягкая, нежная, теплая великолепная постель – все прыгало у меня перед глазами. Постель... За этой дверью с табличкой, на которой можно было прочесть Агентство Фиат Люкс. Г-н Нестор Бурма, директор, меня ожидала одна такая. Эта дверь образовывала последнее препятствие, но препятствие самое тяжелое. Нужно ведь еще найти ключи. Наконец я их ухватил. Они были не в том кармане, куда обычно я их кладу.
Открыл. Вошел в приемную. Затем в комнату Элен...
Никогда не стройте планов. Из соседней комнаты диван простирал ко мне свои объятия, но что-то мне подсказывало, что я не сразу смогу им воспользоваться... В кабинете Элен царил страшный бардак. В плохо задвинутых ящиках виднелись следы обыска. Снятые с полок папки не были возвращены на место. И потихоньку, как детектив среднего уровня, я начал понимать причины нападения на меня. Я направился к собственному кабинету. Открыв дверь, зажег свет, и люстра всеми своими лампочками осветила комнату. Я оставался на пороге, чтобы полюбоваться зрелищем, если таковое было мне уготовлено. И получил свое. Тот же беспорядок, те же перевернутые вещи, те же следы посещения взломщиков. Пока мне было трудно сказать, унесли ли они что-нибудь. Но бросалось в глаза то, что они оставили.
Башмак из великолепной желтой кожи выглядел не так, как полагается нормальному башмаку, если он пуст. Но он не был пуст. В нем помещалась ступня. Начало, если идти снизу, нормально сложенного человеческого тела, в довольно хорошей сохранности. Человек лежал вытянувшись, с лицом в складках сбившегося ковра. Осторожно и преодолевая собственную слабость, я приподнял за волосы его голову. Чуть больше или чуть меньше сорока. Старше он теперь уже не станет. Серые глаза, тонкие усики, узкие губы, тяжелый подбородок, курчавые волосы. Г-н Бирикос. Ник Бирикос. Грек. Царство тебе небесное!
Я перешел в другую комнату, ту, что с диваном, но не обращал внимания на его соблазны. Проглотив укрепляющее с добавкой аспирина, прислонился к стене и попытался прийти в себя. Почувствовав, что силы возвращаются, вернулся к трупу.
Я его обыскал. Той ночью много обыскивали. Кроме тошноты, это ничего мне не принесло. Паспорта не было. Различные документы и среди них – водительское удостоверение, все на имя Никола Бирикоса, афинца, которому здорово досталось. Деньги. Самая малость. Немного. Достаточно, впрочем, чтобы оплатить чистку ковра и даже его замену на новый. Деньги я забрал. И больше ничего для Нестора. Ничего, что давало бы след. Ничего, что позволяло бы понять, кто же обшаривал мою контору. И нашел там смерть, которой, конечно же, не ожидал.
Его сразила пуля, попавшая прямо в сердце. И состояние помещения, и некоторые другие признаки, которые я кое-где обнаружил, в частности следы на запястьях, подтверждали, что не обошлось без борьбы.
Как ни мучительно болела моя черепушка, она начинала снова работать.
Их было по-меньшей мере двое – господин Бирикос и господин Икс. Они что-то искали в моих папках. Это понятно. Но что? Им повезло, что они это знали, я же... Чтобы от меня отделаться, устроили ловушку (признаюсь, я попался, словно новичок). Забрали мои ключи и приняли меры, чтобы я не нарушил ход операции.
Во время домашнего визита искомый предмет (какой?) был обнаружен (но что это было, Боже мой?) и вспыхнула ссора – потому, что оба сотоварища в тот момент предпочли бы действовать в одиночку. Выхвативший ствол самонадеянный Ник Бирикос пал жертвой нарушения закона, запрещавшего ношение оружия.
Икс, нервный и взвинченный (убийство человека, должно быть, не входило в программу), скрылся. Он поторопился вернуть мне связку ключей, но для того, чтобы я не пришел в себя у торговца птицами (было желательно, чтобы я точно не знал, куда меня поместили), вышвырнул меня на набережной, словно сверток грязного белья, в надежде, что холод завершит так успешно начатое дело, которое, однако, он не хотел заканчивать лично. Похоже, что Икс не был убийцей; иначе со мной давно бы разделались. А Бирикос погиб случайно.
Я прошел в комнату проглотить что-нибудь укрепляющее и снова вернулся в кабинет. Мертвый не исчезал, и я не знал, как от него отделаться. Лучше всего оставить на месте проветриваться, а самому устроиться так, чтобы поменьше было хлопот. Я рылся там и здесь, пытаясь понять, что же могло потребовать взлом помещения, вызвать ссору и трагическую схватку. Ничего.
Очевидно, предмета (если таковой существовал) больше здесь не было, и напрасно я осматривался, напрасно пытался вспомнить, вроде бы ничто не исчезло. Ничего, за исключением потерянного Бирикосом клочка бумаги и его же визитной карточки, которых больше не было под кожаным углом бювара, куда я их засунул несколько часов назад. Но ведь не из-за этого же подвергли такому разгрому мою контору? И уже собирался бросить, как заметил в отвороте брюк покойного застрявшее там желтое перо канарейки. Я завладел этим перышком, считая ненужным оставлять слишком много улик для полиции, которая скоро вторгнется в мое помещение. Торговцем птицами займусь сам. Затем я порылся в глубине шкафа и нашел то, что искал. Отмычку, забытую однажды слесарем, сопровождавшим судебного исполнителя и комиссара полиции, которую я сохранил в качестве трофея. С отмычкой в руке я вышел на лестничную площадку. В доме все спали. Спокойный дом в спокойном районе, заселенный спокойными гражданами. И чуть глуховатыми. Я привел отмычку в действие и взломал свою дверь, чтобы это было списано на счет моих посетителей. Вытерев инструмент, я бросил его в угол, И драпанул.
Чуть позже, на площади Мадлен, я поймал ночное такси. Вскоре тачка высадила меня недалеко от моего дома.
Оказывается, и там тоже побывали, но трупа за собой не оставили.
Наведя относительный порядок, я вызвал врача из числа своих друзей, жившего на другом конце улицы. Он поворчал, но пришел. Я попросил его дать мне сильнодействующее лекарство, чтобы после нескольких часов отдыха не слишком страдать от последствий бурно проведенной ночи. Не задавая вопросов, он выполнил мою просьбу и отбыл продолжить свой сон.
В свою очередь заснул и я, и, как ни странно, без помощи колыбельной.
Глава восьмая
Клиентка к Нестору
Меня разбудил перезвон.
Я спустился с кровати и поднялся. Голова больше не кружилась. Я даже чувствовал себя в приличной форме.
Конечно, где-то в районе затылка у меня имелась пара шишек, но волосы их прикрывали. Натянув халат, я посмотрел на будильник. Он показывал десять часов. Звонил не он. Это не был и телефон. Звонили с лестничной площадки. Наверное, кто-то заклинил кнопку звонка своим пальцем или гвоздем, вырванным из собственного грубого башмака. Чтобы выдержать приличия, я сначала поставил свою носогрейку на стойку для трубок, раздвинул занавески, чтобы дневной свет проник в комнату, и только тогда пошел открыть дверь. Не потрудившись вытереть подошвы о дверной коврик, вошел выглядевший усталым Флоримон Фару.