Перед Григоренко и Оксаной Васильевной открывались картины извечной борьбы между рекой и берегом. Могучие столетние дубы стальными корнями, кажется, несокрушимо держат крутые обрывы. Здесь, в дни паводка, река неистово борется с деревьями, стараясь вырвать из их цепких объятий хотя бы песчинку, другую... И так из года в год... Пока из-под ног лесных великанов вода не вымоет песок, глину, землю. И пока не упадут в расцвете сил, застонав от боли, эти исполины в воду.
Недалеко от такого дуба, который навеки погрузился в омут, Оксана Васильевна пришвартовала лодку.
С ее полных губ не сходила улыбка. Григоренко откровенно любовался ею.
— Сергей Сергеевич, вот вам спиннинг. Надо на уху рыбы наловить. Я попробую вон у того дуба, а вы — здесь, с лодки.
— Не лучше ли вместе? — спросил Григоренко.
— Нельзя. Рыбу нужно ловить в одиночестве, — возразила Оксана Васильевна.
— Я думаю, что красивая женщина — наилучшая приманка. .. потому и прошу, чтобы вы были со мной.
— Ой, не говорите так, а то я, чего доброго, останусь,— отшутилась Оксана Васильевна, спрыгнула на берег и направилась с удочкой к облюбованному ею месту.
Прошло с полчаса. Григоренко неумело забрасывал блесну, но даже плохонькие окунишки обходили ее. Вдруг крючок зацепился за ремешок часов. Сергей Сергеевич снял их с руки и положил рядом на сиденье. Закидывал спиннинг еще и еще, но все напрасно.
Не клевало и у Оксаны Васильевны. Она уже собралась было перейти на другое место, как вдруг ее поплавок вздрогнул, стал торчком и поплыл от берега. Оксана легонько дернула и почувствовала, что на крючке порядочная рыбина. Удилище согнулось дугой.
Григоренко не выдержал и крикнул:
— Да тащите ее! Быстрее тащите!
Но Оксана Васильевна и не думала следовать его совету. Она дала рыбе походить, потом стала медленно подводить ее к берегу. Наконец в воде засеребрился чешуей крутобокий лещ. Он устал и едва шевелил хвостом. Оксана подтянула его поближе, схватила за жабры.
— О! Смотрите, какой красавец!.. Сергей Сергеевич, скажите, пожалуйста, который час, я хочу запомнить это мгновение! — крикнула она.
Григоренко опустил руку на скамью, где должны были лежать часы. Но их там не было. Заглянул под сиденье, поискал на дне — нет.
— К сожалению, вы не узнаете время, когда поймали леща.
— Не понимаю!
— Мои часы пропали.
Оксана Васильевна бросила леща в лодку и спросила:
— Как это могло случиться?
— Вот здесь они лежали... ну и... — стал растерянно объяснять он.
— Да вы, наверно, нечаянно сбросили их в воду.
— Видимо, так. Откровенно говоря, жалко. Именные. ..
— Сейчас вы их получите, — улыбнулась Оксана Васильевна. — Отвернитесь.
— Что вы? Вода холодная. Не стоит...
— Отвернитесь, вам говорят!
Быстро, не глядя на Сергея Сергеевича, она стала раздеваться. Ее движения были ловкими и красивыми. Мягкие русые волосы упали на округлые плечи. Она собрала их в пучок, надела синюю резиновую шапочку, расправила плечики купальника и прыгнула в воду. Только волны разошлись. Долго была под водой. Наконец вынырнула. Разжала руку — на ладони плоская ракушка... Разочарованно посмотрела на нее и отбросила.
— Оксана, залезайте в лодку. Да пропади они пропадом! — не на шутку взволновался Григоренко.
— Еще раз нырну... — и, глубоко вдохнув, ушла под воду.
Снова на ладони ракушка.
— Оксана, залезайте в лодку! Ну, прошу вас. Разве так можно? Простудитесь, холодно ведь!
Улыбнулась, ни слова не сказав, снова нырнула.
«Вот отчаянная! Как только покажется, силой затащу в лодку», — решил Сергей Сергеевич.
Вынырнула, смеется. В руках — часы.
— Сергей... тащите скорее меня... в лодку. Уф!.. Больше не могу...
Оксана действительно замерзла и устала. С помощью Григоренко она забралась в лодку. Поднялась на ноги, всем телом припала к нему, прошептала:
— Ну, согрей же...
Он чувствовал, как дрожит ее сильное молодое тело. Крепко прижал к груди. Обнял. Нашел ее губы. И они замерли в жарком поцелуе...
Над рекой опускался тихий летний вечер. С неба на гладь воды упали первые звезды и утонули в чистой, прозрачной глубине, а лодка все стояла в небольшом заливчике у дубовой рощи...
В понедельник Остапа и Сабита, по распоряжению директора, перевели в бригаду Лисяка.
«Лисяковцы» уже работали, когда друзья спустились на нижний горизонт. Увидев новичков, о которых им говорил бригадир, они выключили отбойные молотки и окружили прибывших.