— Андрей, сынок! Спаси отца! Спаси!..
Шевченко кажется, что его куда-то несут... Потом везут. До его слуха доносятся слова:
— Пусть Сабита и Белошапку благодарит. Вовремя прибежали. Легкими ожогами отделался дед.
— Пи-ить... пить... — шепчет Тимофей Иванович.
Чует материнское сердце — что-то неладное творится с сыном. Задумчивым, неразговорчивым стал. Начнет читать газету и вдруг уставится невидящим взглядом в одну точку и сидит неподвижно. А иногда ни с того ни с сего возьмет да и усмехнется какой-то своей мысли.
Вот и сейчас — поднес ложку с борщом ко рту, и вдруг застыла рука.
— Ешь, сынок, ешь... Да что это с тобой происходит?
— Что?..
Улыбнулась Елизавета Максимовна:
— Кушай, тебе говорю. Борщ остынет.
— Да, да, правда...
Григоренко растерянно кивнул головой и стал быстро есть. Потом накинул пиджак и помахал матери рукой.
— Тороплюсь. Посмотрите, чтобы Иринка уроки выучила.
— Опять что-нибудь? ..
— Несчастный случай. Автомашина в карьере перевернулась. Ну, я побежал.
«Снова неприятность. Только стали налаживаться дела с планом, так на тебе, машина разбилась, — думает Елизавета Максимовна. Через окно она видит, как сын торопливо обходит клумбу с цветами. — Даже с дочкой не попрощался, — огорчается мать, и на сердце ложится тревога. — Правда ли, что несчастный случай, или, может, предлог, чтобы поскорее уйти?»
Да, чувствует материнское сердце — влюбился сын. Появилась какая-то новая привязанность и заслонила собою и ее и дочку. Так всегда бывает. Интересно — какую невестку ждать ей в дом? Кто она?
Грустно стало матери. Будет ли ее новая невестка верной женой сыну, будет ли хорошей матерью для Иринки?..
Перед вечером вышла Елизавета Максимовна во двор и села в холодке отдохнуть. Подошла к ней соседка, пожилая женщина. «Как ее звать-то, — пыталась припомнить Елизавета Максимовна. — Муж ее, кажется, начальником склада работает».
— Ой, соседушка, чего только люди не болтают! — заговорила женщина. — Я, конечно, не верю, не из таких я, чтобы всем сплетням верить. Но болтают все. Уж и не знаю, говорить ли вам?
— Почему же не сказать? Если все говорят, то и я могу знать об этом?
— Про твоего сына говорят. Да такое... Будто загулял он, говорят, с Оксаной. В конторе экономистом работает. Красивая, другой такой и не сыскать. Только вертихвостка — не приведи господь. Со всеми уже крутила, а теперь на твоего сына зарится. И в Москву к нему ездила. Там, говорят, у них все и началось. От своего мужа ушла. Видишь ли, не нравится ей, что выпивает. Да какой муж при такой не запьет?! Чем оно все кончится? Кто знает?..
Вернулась Елизавета Максимовна в комнату, села у окна и просидела так, пока сын не пришел. Но спрашивать его ни о чем не стала. Может, сам все расскажет...
Усталым возвращался Остап Белошапка с работы. С тех пор как стал прорабом, последним, как правило, приходит в общежитие.
День сегодня выдался какой-то особенный — каждый дергал Остапа, кому только вздумается.
Сначала испортил настроение мастер Бегма:
— Куда столько бетона? Зачем мне бетон, если арматуры нет. Вези его обратно!
Поленился, видно, Бегма позвонить Файбисовичу и узнать, есть ли на складе арматура. А она там была.
Потом вдруг Пентецкий:
— Где акты на испытания кубиков?
Хотелось сказать, что, когда он был прорабом, никогда вовремя не давал кубиков.
Но Остап смолчал, посоветовал обратиться непосредственно к мастеру.
Однако Пентецкий не унимался. Размахивал руками и выкрикивал:
— Запрещаю бетонировать! Не разрешу, пока кубики не предъявите. Можете на меня директору жаловаться.
Белошапка спокойно ответил:
— Не надо шуметь — кубики есть, испытаны. Акт я сам подписывал. Идите к мастерам.
Пентецкий недоверчиво посмотрел на прораба, вспомнив, наверно, что у него вечно недоставало этих кубиков, а проклятые акты всегда терялись.
Но тяжелее всего было на душе у Остапа оттого, что вот уже несколько дней он не видел Зою. Старался не думать о ней, но ничего не получалось, как встретит главного инженера, так и вспоминает Зою...
Бетон привезли почти перед окончанием смены. Рабочие собирались уже уходить домой.
— Друзья, затвердеет же, пропадет бетон! Каждый по десятку лопат кинет — и конец!
Остап взял лопату. Рядом встала учетчица Марина. Стройная, красивая, губы, даже на работе, всегда подкрашены.
— Не возражаешь, прораб?
— Нет, отчего ж?
Все дружно принялись за работу.