Остап наконец обменялся рукопожатием. Правда, вяло, без воодушевления. Как с незнакомым.
«Надо же было ему прийти именно сюда, ко мне в бригаду, — подумал Самохвал. — Мало ли предприятий в Днепровске?..»
Попытался улыбнуться, но вместо искренней улыбки получилась вымученная гримаса. Чувствовал он себя неуверенно, не знал, о чем говорить.
— Так, значит, к нам, друже? Это здорово!.. Вот теперь дела пойдут — всем чертят станет тошно!
Остап иронически скривил губы.
— Говоришь — друг?.. А почему ни на одно мое письмо не ответил? Я ведь тебе писал. Почему «Угрюм-реку» не прислал? Я же просил... Друг!.. И про Зою ничего не написал...
— Ты просил? Не помню... А писем я не получал. Сразу же после того случая переехал я сюда, в Днепровск... Зоя там еще оставалась... Ну хорошо, хорошо, я потом все расскажу... А сейчас иди в бригаду. Вон туда — к ребятам на колею...
Остап молча пошел.
Пентецкий посмотрел ему вслед.
— Ты бы его сначала по технике безопасности погонял. И пускай в книге распишется. Случись что-нибудь — отвечай потом.
— Николай Фролович, зачем вы его приняли?
— А что? — Пентецкий насторожился. — Ты его знаешь?
— Знаю... Белошапка только что вернулся после заключения. Я его еще по Комсомольску знаю... Пускай бы шел в горный цех. У нас своих уголовников хватает.
— А за что он сидел? За хулиганство? Или за воровство?
— За убийство!
— За уби-и-йство? — Пентецкий был поражен.— М-м-да... Так вот что это за птица!.. Ну, ты приглядывай за ним, раз он тебе знакомый. Это даже лучше, что он к тебе попал. — Пентецкий снял очки, начал протирать стекла. Это был верный признак, что он сильно нервничает. — Пускай поработает. Не отправлять же его сразу назад... А с Комашко я поговорю.
— Может, все-таки в другую бригаду? А?
— Нет. Если переводить, то совсем со строительства. В другой цех. Понял?.. Тебе лишь бы со своей шеи спихнуть, а на моей пускай остается? Умник какой!
— Да нет... Я что... — замялся Самохвал.
— Сказано — присмотри за ним.
— Ладно.
Пентецкий ушел. Самохвал почесал затылок, плюнул с досадой себе под ноги и стал подниматься на крутую насыпь.
— Тяжелая работа у нас, — сказал, подходя к Остапу, который вместе с Сабитом укладывал шпалы. — Лом, лопата, вибратор...
— Думаешь, я к легкой привык?
— Да ты не сердись... Я к тому говорю, что ты техникум закончил, а в комбинате есть работа и поинтересней...
— Как тебя понимать? Избавиться хочешь?..
— Ну что ты! Работай! Я рад, что тебя в мою бригаду направили. Как-никак друзьями были...
— Дружба дружбой, а ты мне вот что скажи: почему шпалы подбиваете мелким щебнем и гранитным отсевом?
— Каким же еще?
— Каким, каким!.. Крупным надо!
— Так Николай Фролович велел...
— А у самого голова для чего? Через мелкий щебень воздух не проходит. Год, два — и шпалам конец! Сгниют... Я этих шпал знаешь сколько уложил!?
Самохвал оглянулся. Ребята прислушивались к их разговору. «Знаток какой нашелся, — подумал со злостью Самохвал. — Не успел появиться — а уже поучает! Пусть попробует! Обожжется!.. На таком щебне мы уже половину пути уложили. Теперь что же — переделывать? Нет, мелкий щебень легче под шпалы подбивать. И так лежать будут, куда они денутся! Сгниют? Ну и что ж?.. А тебя мы еще обломаем! Не будешь умничать!..» На языке вертелись обидные слова, но он сдержался, так как знал характер Остапа и понимал, что тот говорит правду.
— Пока что будем работать так! Не стоять же нам!.. А я выясню у прораба. — И, круто повернувшись, ушел.
Во время перерыва Остап и Сабит прилегли на доски, которые приятно пахли свежей смолой. Небо было чистое, голубое. Только у горизонта плыли белые облачка. Да вдали, над Днепром, носились быстрокрылые чайки.
Сабит пристально вглядывался в небо.
— Ты что, Сабит, там увидел? Или тоскуешь, «чому ты не сокил», как поется в нашей песне?
— Сокол — якши... Сокол — чудесно!.. Но я думаю про другой...
— О чем же?
— О звездах... Ночью их на это же самый небо — миллион, а сейчас нет. Не видно.
— Потому что светит солнце.
— И там есть много планеты. А на них жизнь... Есть там жизнь, Остап, а?
— Безусловно, есть. Иначе невозможно... Другие, далекие планеты. А на них — какие-то неведомые нам существа. И они, наверно, тоже сейчас строят свои заводы, дома, дороги... И гранитные карьеры у них, возможно, есть...
— Может, у них все просто и красиво? — задумчиво произнес Сабит. — Может, они живут не так, как мы? Без забота, без пота, без мозоль?