– В сумерках поют ночные птицы, бродят по кустам мелкие зверушки. Звезды яркие и сияющие, а лунный свет пробивается даже сквозь шторы. Ночью, если прислушаться, можно различить плеск воды вдали, гул, исходящий от гор (никогда не понимала, почему они гудят по ночам), какие-то писки, копошение, шум ветра в кронах… А есть час, когда всё словно замирает. Наверное, тогда мир действительно спит. В городе-то жизнь не может позволить себе подобный отдых, там нет-нет да и встретишь позднего прохожего, такси или дергающий глазом фонарь.
Мужчина хмыкнул.
– А дальше?
– Дальше день, и он веселый. Я ведь рассказала только малую часть того, что можно почувствовать, и не упомянула о деятельной жизни солнца. И труды, и заботы, купание, загорание, сбор урожая, да и не сижу я тут постоянно! Встречаюсь с подругами, ещё учусь, работаю, навещаю родителей… Эта земля, это… – попыталась подобрать слова и начала размахивать руками. – Пространство – это энергия, сила, которая питает тебя круглый год. Конечно, постоянно быть одной тяжело, но я не так уж и одинока. В середине лета приезжают родные, брат с детьми, двоюродная сестра. Заглядывают подруги, далекие соседи тоже приходят. У них коровы, молоко прекрасное, а у меня овощи и фрукты – обмениваемся. Я много чего придумываю, например, захотелось сделать на дереве домик. У нас как раз есть подходящий красный ясень. Вот осенью получу диплом, собаку возьму. Мечтаю о лошади, но это сложнее…
– А в городок на драндулете ездишь?
– Или на велосипеде, если ничего с собой тащить не надо. Я за продуктами редко когда заглядываю. Так, крупу да сахар… Муку ещё иногда, шоколад. Если бы ты мог сравнить вкусы, понял бы, что в городе сама пища насыщает иначе. Но каждому свое, – поспешно добавила я. – И это не значит, что я презираю или осуждаю горожан. Просто… Трудно объяснить… Пока не услышишь музыку мира этого и другого, который в пелене фонарного света.
Бьёрн задумчиво почесал подбородок. Он смотрел вдаль, на горы и утесы, на синие воды и голубые ели.
– А там была?
– В Голубой долине ни разу. Вообще-то место заповедное, но поговаривают, что заселение возможно. Добираться сложно: сначала по воде, а потом только по воздуху. Не то чтобы непроходимые места, но не везде с первого раза пролезешь.
– Мне нравится, когда есть тайна, – улыбнулся он. – И твой рассказ понравился.
– Спасибо. Когда есть с кем поговорить, это замечательно! Ты, наверное, много разных планет видел? – осторожно спросила я.
– Да. Красивые места есть везде, но некоторые и правда особенные. Как эта ваша долина. Неудивительно, что горы гудят. – Мы переглянулись. – Я не умею хорошо говорить, Таиса. Уж точно не создаю образы, как ты. Но слушать люблю. Расскажи ещё…
И я продолжила рассказ. С ним было легко, мы так и провели остаток дня на холмах и у воды – ходили, говорили, смотрели. Оказывается, Бьёрн успел побывать в столице и других крупных городах.
– Как обратно добрался? На поезде?
– Зачем? – хмыкнул он. – На корабле прилетел. Ничего, что он там, на поляне, постоит?
Я рассмеялась.
– Звучит вроде обыденно, но ещё месяц назад я такого и представить не смела! Конечно, здесь никто не испортит. К тому же он, наверное, прочный.
– Ветром точно не унесет.
Меня посетила мысль, что если Бьёрн не будет так смеяться и улыбаться, он перестанет быть собой. И в то же время в нем жила угроза, особая мощь. Так бывает при грозе: страшно, а глаз не оторвать. Обычно я всегда выходила на крыльцо любоваться молниями и всякий раз вздрагивала, когда громыхало над самой головой.
Мы медленно повернули к дому, прошли через бесконечные пляжи, мимо непостоянных лагун, по лугу, где уже засыпали цветы. Потом по лесной тропинке, отгоняя комаров, к рощам, посаженным моими предками, и саду, где часть деревьев была выращена мной. Я сорвала огромное красное яблоко и протянула Бьёрну. Наши пальцы на мгновение соприкоснулись, и у меня по затылку побежали мурашки.
– Оно сладкое, – тихо сказала я, чтобы скрыть трепет.
– Не сомневаюсь, – кивнул мужчина. В сгущающихся сумерках мне чудилось, будто его глаза посверкивают зеленью, как у Тёмы. – А что на ужин?
– Что захочешь. Сытного мяса, правда, не могу обещать, я не держу ни свиней, ни коров. Рука потом не поднимется забивать, понимаешь? Зато рыбу ловлю. Парадокс, рыба ведь тоже живая.
– Ещё одно занятие: рыбалка.
– Да, – оживилась я. – А ещё можно на тарзанке кататься! Я тебе завтра покажу. Кстати, и качели есть.
– Боюсь, меня они не выдержат.
– Ещё как! Мой папа, бывает, тряхнет стариной, залезет, а мама его качает. А что твоя семья?