...Неприятности начались у первого же поста ГАИ на самом въезде в Москву. Несколько гаишников проверяли машины, рядом топтались смущенные водители. Молоденький сержант, лениво прохаживающийся с жезлом и автоматом на освещенном пространстве перед будкой, махнул мне, видать от нечего делать, палочкой, и я была обязана остановиться. И потом мне пришлось бы долго и нудно объяснять, почему у меня нет ни прав, ни документов на машину, по какому праву на заднем сиденье умирает девушка и как так получилось, что в багажнике лежит связанная Зулия с раздробленным пальцем. Да мне проще было его убить!
Ни того, ни другого мне делать не хотелось. К тому же Ольга словно бы видела все происходящее и тихонько застонала, и тогда я, мигнув фарами, просто проехала мимо, не сбавляя и не прибавляя скорости. Он тут же что-то закричал, показывая на меня, все засуетились, сорвались с места и начали запрыгивать в свои машины. Пусть прыгают, мне главное - успеть до больницы добраться, а там уже будь что будет. Я прибавила газу. Но далеко уехать не успела - впереди показались мигалки, завыли сирены, я увидела, как дорогу перекрыли двумя милицейскими "Жигулями", из них повыскакивали милиционеры и направили в мою сторону автоматы. Сзади все пространство было запружено огнями машин, приближавшихся на большой скорости. Я бы, конечно, могла попрыгать через бордюры, по тротуарам и как-нибудь сбежать, если бы не Ольга - она бы не выдержала такой тряски. Яростно выругавшись, я сбавила газ и остановилась. Ко мне тут же бросились три здоровенных молодца в бронежилетах, держа мое лицо на мушке, распахнули дверцу, и один удивленно крикнул:
- Мужики, это баба!
Видимо, они, заметив издалека мужской пиджак, приняли меня за мужчину. Милиционер вдруг дико заорал:
- У нее пистолет!!!
Я недоуменно уставилась на него, а потом запоздало вспомнила про пистолет, который бросила на переднее сиденье рядом с собой. Он так и лежал там, разряженный и бесполезный, притягивая взгляды воинственных милиционеров.
- Брось оружие!!! - закричали мне. - Руки на затылок! Вылезай из машины!
Я молча повиновалась. "Опель" уже окружили со всех сторон, злые глаза недобро поблескивали, и я чувствовала, что малейший неверный шаг может стоить мне жизни - они были готовы стрелять. Сцепив руки на затылке, я медленно выбралась наружу, меня тут же грубо схватили за воротник, толкнули лицом на капот, расставили ноги и начали обыскивать, причем очень грубо и бесцеремонно. Все засуетились, кто-то уже полез в машину и что-то там делал с Ольгой. Кто-то кричал в рацию.
- Послушайте, в машине человек умирает, - взмолилась я. - Ее срочно в больницу нужно.
- Заткнись, шалава! - Я получила ощутимый тычок под ребра, но не заткнулась:
- Сам заткнись! Вызовите "Скорую", а потом делайте со мной что хотите!
Мне сцепили руки наручниками за спиной и поволокли к "жигуленку". Я беспомощно оглянулась на "Опель" - они вытаскивали несчастную девушку, как куклу, словно не видели, что она вся изранена и почти не дышит. Ублюдки! Какой-то лейтенат с ненавистью выдохнул:
- Гляньте, что она с ней сделала, стерва! - Он обжег меня злобным взглядом. - Я такого еще не видел. Тут кто-то открыл багажник.
- Во, тут еще одна!!! Связанная!
- Ну, стерва, теперь не отвертишься! - процедил волокущий меня амбал. И зачем только такие на свет рождаются.
Когда меня уже втолкнули в "жигуль", я с облегчением услышала, как кто-то по рации вызывает "Скорую". На сердце сразу полегчало, и я даже улыбнулась, зажатая между двумя здоровяками на заднем сиденье. Сидящий за рулем сержант увидел это в зеркало и с изумлением констатировал:
- Да она маньячка, братцы. Гляньте, лыбится еще...
- Уже все, долыбилась, - прорычали справа. - Давай, Витек, погнали.
Витек завел мотор и стал разворачиваться. По обе стороны от заграждения стояли, мигая фарами и сигналя, гражданские легковушки. Витек вырулил на встречную полосу и уже начал разгоняться, как заработала рация и кто-то сердито сказал:
- Шестнадцатый, ну-ка вернись на минутку.
- Что еще, - недовольно пробормотал Витек, затормозил и повернул к "Опелю". Где-то послышалось завывание "Скорой", потом она вылетела из-за машин и затормозила одновременно с нами. Оттуда выскочили два санитара и начали укладывать на носилки бесчувственную Ольгу. Зулия уже стояла рядом с багажником, сверкая злыми глазами, и молчала, как затаившаяся кобра, не глядя на спрашивавшего ее о чем-то милиционера. К нашей машине подошел майор с рацией, открыл заднюю дверцу, окинул меня внимательным взглядом и сказал в микрофон:
- Да, вроде светловолосая. В мужском пиджаке.
- А под пиджаком что? - послышалось из рации. Майор вопросительно глянул на меня и рявкнул:
- Покажи, что под пиджаком.
Я не могла этого сделать, потому как руки были за спиной, но сидящий справа повернулся и распахнул полу пиджака. Глаза его тут же загорелись - он увидел мою абсолютно не прикрытую разорванной блузкой грудь с торчащими розовыми сосками. Майор тоже обалдел и невнятно пробормотал:
- Под пиджаком ничего, вроде...
- Как это ничего?! - взорвалась рация.
- Виноват. Порванная одежда белого цвета, - поправился тот.
- Имя свое она не называла?
- А мы и не спрашивали. - Майор оторвал взгляд от моей груди, сглотнул и хрипло спросил: - Как тебя зовут?
- Мария, - буркнула я, раздавленная их взглядами.
- Говорит, что Мария. Врет, наверное...
- Так, хорошо, - послышалось в рации. - Везите ее по адресу...
Я не поверила своим ушам, когда услышала, что он диктует адрес... нашего офиса. Слезы выступили на моих глазах, к горлу подкатил комок, я не выдержала и разрыдалась, как девчонка...
Шел пятый час ночи. Когда мы подъехали к офису, Родион с Валентиной уже стояли у ворот и ждали. Валентина тут же подбежала, открыла дверцу и, не обращая внимания на сердитых милиционеров, бросилась ко мне, все еще всхлипывающей, и, обхватив мое лицо руками, начала целовать, плача от счастья и приговаривая:
- Родненькая ты моя, Маришечка, живая, солнце мое ясное, куда ж ты опять вляпалась...
Следом за нами подкатил милицейский "жигуленок". В нем сидела Зулия...
...Оказывается, телохранители Комова не были такими уж остолопами. Они успели заметить в зеркале заднего вида, как меня усаживали в "Опель", и сообщили обо всем своему шефу, а тот, в свою очередь, Родиону. Босс немедленно поставил на уши всех своих знакомых, и в городе был введен в действие план "Перехват". Все искали набитый вооруженными головорезами "Опель", которого в Москве к тому времени уже не было. Поэтому-то со мной так и обращались, когда он наконец появился в поле зрения милиции. Ольга едва не погибла. При подъезде к больнице у нее остановилось сердце, и только благодаря врачам, которые, к счастью, были рядом, она выкарабкалась с того света. Босс звонил в больницу, ему сказали, что девушка находится в реанимации, жить будет, но на улицу в таком виде ей лучше уже не показываться.