С Волоколамского шоссе я свернула налево и вскоре увидела светящиеся в темноте за высокими заборами дачные домики. Вернее, домиками их, конечно, можно было назвать только с большой натяжкой. На самом деле тут возвышались в основном генеральские особняки, красота и размеры которых почему-то были обратно пропорциональны благосостоянию подведомственной им армии. Отыскав нужный номер, я остановилась около ворот, вышла из машины и нажала на кнопку звонка у калитки. Почти сразу из динамика раздался звонкий девичий голос:
- Кто там?
- Нимфа, - коротко ответила я.
- Привет! Заходи...
В калитке что-то щелкнуло, она приоткрылась, и я вошла на территорию дачи. Кругом росли деревья, уже потерявшие все свои листья, торчали мокрые, голые кусты, и между ними вилась выложенная булыжниками тропинка, упирающаяся в парадный вход четырехэтажного кирпичного колосса. От ворот также вела широкая асфальтовая полоса, по которой можно было проехать на машине. Свет горел лишь на первом этаже.. Протопав под дождем по тропинке до дома, я вошла на каменное крыльцо с резной балюстрадой и тут увидела, как открылась широкая дверь и мне навстречу в толстом свитере и обтягивающих джинсах вышла Лаура. Сердце мое жалостливо сжалось.
Никогда еще я не видела столь некрасивой девушки. Вернее, с фигурой у нее все было в порядке, она была очень стройной, с высокой грудью, наверняка занималась какой-нибудь гимнастикой, а вот лицо у нее было словно приделано от кого-то другого, страшного и неприятного. Мужеподобное, с бесцветным пушком под носом и на подбородке, с крупным мясистым носом, окруженным двумя глубокими морщинами, над черными глазами нависал лоб с густыми бровями, а полные губы казались совершенно бесформенными пятнами - в общем, лицо ее производило отталкивающее впечатление. Если не сказать большего. Наверное, именно поэтому она и стала экстрасенсом, мелькнуло у меня в голове, - слишком много думала над тем, как изменить свою внешность, которой обычными, земными способами уже вряд ли можно было помочь. Да, кого только не встретишь в Интернете. Наверное, хорошо, что там никто друг друга не видит, а то бы все давно в ужасе разбежались...
- Так ты и есть Нимфа? - приветливо улыбнулась она, открыто разглядывая меня. - Боже, какая ты красивая. Ну заходи, чего стоишь...
Честно говоря, я немного растерялась, потому и стояла, будучи не в состоянии оторвать глаз от пушка на ее подбородке.
- Да не смотри ты на меня так, - рассмеялась она. - Все равно краше не стану! Заходи же.
- Я тут... - обрела я наконец дар речи, - короче, машина у меня на улице.
- Машина? - Она ничуть не удивилась. - Какие проблемы - загоняй. Гараж за домом. Я сейчас ворота открою и гараж, а ты иди мотор заводи.
Дружески подмигнув мне, она скрылась в доме, а я пошла обратно к воротам, которые, как выяснилось, тоже открывались автоматически с пульта управления в доме. Загнав джип в гараж, где стояла еще двухместная синяя "Хонда", принадлежащая, как видно, самой Лауре, я прошла через внутреннюю дверь наверх и очутилась в просторном зале с камином, уютно обставленном старинной мебелью. Два огромных мягких кресла стояли перед камином, между ними был столик с напитками и пепельницей. На одном, поджав под себя ноги, сидела Лаура и печально смотрела на огонь. В комнате царил полумрак, окна были плотно закрыты бархатными шторами, на стенах висели картины, и на всем этом таинственно прыгали причудливые отсветы пламени. Одним словом, обстановочка как раз соответствовала тому, что мы задумали. Я бы даже сказала, она была мистической. Чувствуя, как по спине бегут мурашки, я сняла плащ, положила на диванчик у двери, затем тихо подошла и опустилась в свободное кресло. Лаура, не отрываясь от огня, продолжала молчать, словно меня вообще не было в комнате.
- Извини, конечно, - начала я, вынимая из сумочки фотографию, - но я тут по делу, если помнишь. Вот снимок Маньячки.
Она медленно оторвала взгляд от камина и перевела его на меня. Мне стало жутко. Глаза ее, какие-то пустые, почти мертвые, в которых, прыгая, будто дьявольские огоньки, отражались блики пламени, и хищно раздвинутые безобразные губы создавали полную иллюзию того, что передо мной сидел не человек, а некто, давно покинувший этот мир, но оставивший в нем свое уродливое тело, чтобы пугать остальных. Чтобы не обижать ее, я заставила себя улыбнуться и проговорила, протягивая фотографию:
- Ты, наверное, уже на работу настраиваешься?
- Да, медитирую, - чуть слышно прошептала она и безжизненной, бледной рукой приняла у меня снимок. Но смотреть на него не стала, а просто зажала между ладонями, закрыла глаза, подставив лицо огню, и стала что-то бормотать, невнятное и странное. Я закурила и тоже уставилась в камин, чтобы не мешать человеку чудодействовать. Только бы она нашла Маньячку или хотя бы подсказала, жива та или нет сейчас, а там я уж как-нибудь сама до нее доберусь. А если Лаура . еще и скажет, в каком приблизительно месте она находится, то я ее просто зацелую, несмотря на уродливость. Да что там - стану ее лучшей подругой до конца жизни! Буду помогать во всем, защищать от наглых и грубых парней, и пусть только кто-то попробует ее оскорбить или обидеть - сам в одночасье станет таким же уродливым! Если не хуже... Только бы утереть нос этому самоуверенному боссу, показать ему, как он был не прав сегодня, посылая меня за Барби.
Я сидела и молила господа, чтобы он помог Лауре, послал ей четкое и ясное видение Маньячки, а еще лучше адрес, по которому ее можно найти, с указанием более удобного проезда. Или, на худой конец, место на карте Москвы, а там уж я все перерою, всех на уши подниму, каждый уголок проверю, но найду бедную Арину и вручу ее рыдающим от счастья родителям на глазах у изумленно пялящегося босса...
- Тебя как зовут на самом деле? - вдруг спросила, повернувшись ко мне, Лаура.
- Мария, - удивленно ответила я, видя, что та уже стала совершенно нормальной, а дьявольское выражение с ее лица исчезло.
- Надо же, - усмехнулась она грустно, - и имя у тебя красивое. Не Маша, не Маруся, а именно Мария. Это ведь совершенно разные вещи, не так ли?
- Наверное, - пожала я плечами.
- А у меня не только морда уродливая, так еще и имечко досталось не приведи господь - Клава. Представляешь?
- Да ладно тебе, - стала я успокаивать ее. - Каждый живет с такой внешностью, которую получил в подарок от бога. А дареному коню в зубы не смотрят, так что...
- Да, я понимаю, - вздохнула она. - Но все равно, иногда такая тоска берет... Мне даже замуж несколько раз предлагали. Не веришь?
- Почему же, верю, - соврала я.
- Не веришь... - печально проговорила она. - А это правда. Папины сослуживцы. Он у меня генерал, большой начальник, а им к нему поближе подобраться хочется - вот и пытались через меня...
- Слушай, Клава...
- Не называй меня так! - вскрикнула она, словно от боли, и глаза ее зло блеснули. - Я - Лаура, и баста! Когда-то я была той, которой Петрарка посвящал свои сонеты. Но это было давно, в прошлой жизни. Однажды я ему изменила, и господь меня наказал вот этим. - Она с ненавистью ткнула пальцем в свое лицо. Теперь я карму отрабатываю.
- Да, погорячилась ты, конечно, - смущенно пробормотала я. - Не нужно было тебе трахаться с кем попало. Петрарки, что ли, было мало?
- Мало, - серьезно ответила она. - Он вообще импотентом был. Только стихи да комплименты, а их на хлеб не намажешь и в одно место не засунешь. Я до сих пор еще девочка, хотя мне уже двадцать один.
- Все ясно, моя хорошая, - попыталась я опять вернуться к делу. - Но то дела давно минувшие, а нам бы 6 своих баранах поговорить. Что там с Маньячкой?
Она бросила на меня тяжелый взгляд, в котором я не успела заметить ничего хорошего, и подняла к глазам фотографию.
- Маньячка жива. Но лучше бы она была мертва, - заговорила она замогильным голосом, проводя ладонью над снимком.
- Почему?
- Ей сейчас очень плохо. Она хочет есть, ее грызут крысы, у нее кончились слезы, она пьет свою мочу... Меня передернуло от ужаса.