- Не очень, честно говоря, - я усмехнулась. - Но .я ко всему отношусь философски: чему быть, того не миновать. Поэтому зачем зря нервы тратить...
- Да? - Он внимательно исследовал мои глаза. - Это интересно. Посмотрим, как ты потом запоешь. Идем.
Со двора прибежал еще более повеселевший Бен, и мы втроем вошли в дом.
Посередине большой комнаты с низким потолком стоял круглый стол. Над ним в патроне висела лампочка, свисая на проводе почти до горлышек водочных бутылок, которыми был щедро уставлен стол. Кроме того, там виднелись открытые банки с консервами, соленые грибы, огурцы и помидоры, вареная картошка, крупно порезанное сало и дымящиеся, только с пылу с жару, котлеты, горой наваленные на огромное блюдо. В дальнем углу у печи суетилась какая-то пожилая женщина в синем фартуке, но ее было плохо видно из-за витавших в комнате копоти и сигаретного дыма. Зато рожа жирного битюга, сидевшего за столом ко мне лицом, видна была великолепно. Во-первых, из-за своих размеров, а во-вторых, из-за мясистой колоритности крупных черт. Громадный расплющенный нос, стиснутый с двух сторон маленькими буравчиками глаз, нависающий на них узкий лоб с витками слипшихся волос и расплывшиеся в поганой ухмылке сальные губы. Вдобавок ко всему он еще что-то жевал, издавая при этом мерзкие хрипы и чавканье. На его большом жирном теле была байковая клетчатая рубашка, расстегнутая на покрытой татуировками груди почти до пупа. Ни дать ни взять отпетый рецидивист. Рядом с ним сидели еще двое мужчин, помладше, не столь выразительные, но тоже исколотые, пьяные и с бандитскими рожами. По всему видать, эти трое были деревенскими бандитами, а те, что привезли меня, - городскими.
Когда мы вошли, они уставились в нашу сторону, и жирный, ухмыльнувшись, сказал:
- Ба-а, какая краса до нашего стола! Неужто та самая, Крест?
Крест, которого я только сейчас смогла рассмотреть как следует и который выделялся из всех довольно приличным видом и неглупым выражением глаз, подтолкнул меня к столу и ответил:
- Она и есть, Бугор. Хороша, а?
- Ой, хороша стерва! - похвалил один из сидящих, а другой, с повадками педераста, похотливо прогнусавил:
- Да ты одежку-то скинь с нее, кхе-кхе. Чё там она под плащиком прячет?
- Во-во, пущай раздевается, - промычал Бугор и повернулся к женщине у плиты. - Нюра, банька еще не дошла? А то нам скоро в сауну с телками, ха-ха-ха! - зычно захохотал он, тряся всеми складками на мясистой харе.
Меня передернуло от отвращения, я сделала шаг назад, но уперлась в Бена, который снимал с себя плащ, и остановилась.
- Ты что, не слыхала, сучка? - процедил он. - Снимай плащ, тебе говорят.
Крест уже разделся, подошел к столу, наткнул на вилку грибочек, сунул его в рот и выжидающе поглядывал на меня. Первый раз в жизни я пожалела о том, что ничего не ношу под блузкой. Если эти свиньи увидят мою почти не прикрытую грудь, они забудут и о бане, и о деньгах в сумке, которую Крест бережно поставил в угол под вешалкой, и вообще обо всем. Они накинутся на меня всей толпой, эти гадливые уркаганы, и разорвут на мелкие части. А мне, пока я не удостоверилась, что Ольга находится здесь, нельзя было показывать свою прыть. Поэтому, сделав испуганное лицо, я пролепетала:
- Что вам нужно? Отпустите меня... Я ведь привезла деньги!
Вылупив свои поросячьи глазки, Бугор изумленно проговорил:
- Я не понял, тебе кто слово давал? Тебе сказали раздеваться, а не блеять. Правильно я грю, Кошар? Похотливый мужичонка заискивающе закивал:
- Как есть, Бугор, слово в слово. Та поприветливее была вроде...
- Была да сплыла, - хихикнул другой, запихивая в рот кусок сала. Плохо, что не такая красивая была. Бен, ты чего там стоишь, думаешь, она убежит? Не бойсь, никуда уже не денется. Садись, кореш, похавай, чем бог послал.
Бен посмотрел на Креста, тот что-то сказал ему взглядом, и он остался стоять рядом со мной. Крест поднял стопку водки, опрокинул в себя, крякнул и повернулся к жирному.
- Короче, Бугор, мы свое дело сделали. Девок привезли, бабки в сумке лежат, туда никто не заглядывал, как и договаривались. Давай нашу долю, и мы отвалим.
В комнате повисла недобрая тишина. Двое "шестерок" за столом уставились на Бугра, а тот, не мигая, смотрел на Креста, которому сразу стало здесь как-то неуютно. Он даже глаза опустил, зашарил нервными пальцами по краю стола, и было видно, что он страшно боится жирного. Так продолжалось несколько мгновений. Затем Бугор поморгал сразу протрезвевшими глазками, нахмурился и покачал головой:
- Нехорошо ты говоришь со мной, Крест. Ты не прав. А я гнилых базаров не люблю, понял?
- Да ладно, Бугор, кончай, - попытался свести все к шутке Бен. - Мы же договаривались, в натуре...
- Заткнись, шавка, - рявкнул жирный, багровея. - Кого ты мне привел, урла поганая?! Он же фраер! Ты что, не видишь?!
Бен поднял глаза на бледного Креста, словно впервые увидел, и прищурился, рассматривая. Потом неопределенно пожал плечами и пояснил:
- Никакой он не фраер, просто хорошо одеваться любит...
- Да?! - Бугор ударил кулаком по столу, пара бутылок с грохотом упала. - А базары гнилые тоже любит? Пришью убогого и в огороде закопаю!
"Шестерки" одобрительно закивали. Бен тоже побледнел, и теперь они стояли с Крестом, как испуганные дети, и что-то бормотали, шевеля губами. Про меня, как видно, напрочь забыли, и я отодвинулась ближе к двери.
- Сосунки, зелень недоношенная, козлы! - продолжал бушевать меж тем разъяренный Бугор. - Долю им подавай! Вот вам доля, видали?! - и он свернул такую смачную фигу, что у Алексея наверняка потекли бы слюнки от зависти, окажись он сейчас здесь. - Не заработали еще, пижоны! Ишь, чё удумали: пару раз в город смотались - и уже долю требуют! Фраера городские, понимаешь! Киношек насмотрелись, книжек начитались и думаете, ворами стали?! Сопли вы еще, а не воры, мать вашу так! На зоне парашу хлебали, петухами служили, а здесь в авторитеты лезете? Гниды вонючие...
Он вдруг угомонился, так же резко, как начал, разжал кулаки, краснота стала сходить с лица, а глаза подобрели. Один из холуев тут же плеснул ему водки, пододвинул огурчики, и тот залпом выпил. Всем стало ясно, что гроза миновала.
- О чем, мля, мы тут говорили? - проворчал он почти добродушно и потрепал "шестерку" за холку. - У, ласковая моя...
- Да вот, малыши долю требуют, - проворковал "ласковая", приторно ухмыляясь.
Жирный тяжело засопел и полез толстыми короткими пальцами в тарелку с селедкой. Сунув кусок в рот и облизнув пальцы, спросил:
- А в сумке чего принесли?
Крест, еще не до конца оклемавшийся от прошедшего над ним урагана, все еще бледный, хрипло выдавил:
- Бабки, наверное... Ты ж сам сказал: "молнию" не распарывать и не заглядывать. Вот мы и не смотрели.
- Точно? - усмехнулся тот и погрозил ему пальцем. - Ой, гляди у меня, Крест. Не дай бог что не так - хана тебе.
- Зуб даю, Бугор! - Бен торопливо щелкнул ногтем по зубам. - Даже не дотрагивались до сумочки! Вон у бабы спроси, если хочешь...
Жирный перевел взгляд на меня. Глазки у него хоть и были поросячьи, но очень хитрые и проницательные. Ощупав каждый миллиметр моего лица, он остановился на губах и строго спросил:
- Лазили они в сумку? Правду говори, сука, а то не доживешь до утра.
- Нет, не лазили, - робко ответила я, чтобы не злить их раньше времени. - Я сама все время сумку держала. И потом, там "молния" зашита.
- Ишь ты, разговаривает, - хмыкнул он, и "шестерки" захихикали. Ну-ка, дай сюда сумочку.
Бугор протянул через стол испещренную наколками толстую волосатую руку, размером с совковую лопату, и повернул ее вверх ладонью, словно сумка должна была свалиться сверху. Я продолжала стоять, не зная, к кому он обратился. Остальные тоже напряженно застыли, глядя почему-то на меня.
- Ты че, не понял? - жирный вдавил тяжелый взгляд в Креста. - Буреешь, сопляк?
Тот сразу кинулся к порогу, схватил с пола сумку, подбежал к столу и аккуратно опустил ее на подставленную ладонь. Подбросив сумку пару раз, урка довольно глянул на меня и ухмыльнулся: