Она тоже встала и была совсем рядом с ним, закутанная в свое кимоно. Он сжал зубы и отвернулся.
Мона бросила на него торжествующий взгляд и удалилась соблазнительной походкой.
Шайн следил за ней взглядом. Она исчезла в спальне и вскоре появилась с небольшим флаконом зеленого абсента и двумя хрустальными стаканами, отделанными золотом. Она наполнила один из них, когда он подошел и накрыл другой своей большой ладонью.
— Прежде чем пить это, вы бы мне лучше сказали, что я должен передать Карлу?
— Черт с ним, с Карлом!
Она взяла его за руку. Он сжал пальцы, и хрустальный стакан треснул. Осколки от него полетели на ковер. Майк посмотрел на свою окровавленную руку тупым взглядом. Он слишком много до этого пил и звал это.
Раздался звонкий смех — это Мона смеялась над ним. Она подошла к нему совсем близко и сделала глоток абсента, не сводя с Майка своего пристального взгляда.
— Я очень сожалею, но мне действительно надо торопиться.
Он оттолкнул ее и направился к двери. Она не останавливала его. Он был уверен, что она ждет: он вернется обратно.
Но он не сделал этого. Когда его рука уже была на ручке двери, кто-то постучал;
— Нет! — вскрикнула Мона.
Он повернулся. Она стремительно подбежала к нему, прижимая палец к губам.
— Не открывайте,— прошептала она.— Он постоит немного и уйдет. Я вас прошу...
Он засмеялся ей в лицо. Она потеряла вдруг всю свою уверенность, и он увидел в ее глазах страх. Он открыл дверь.,
Позади него Мона вскрикнула, прижалась к нему и одной рукой обняла за шею. Так, обнявшись, словно никак не могли разлучиться, они смотрели на человека с седыми волосами, стоявшего на пороге комнаты.
У него было усатое морщинистое лицо, какие-то трагические глаза, обведенные черными кругами. Шайн на вид дал бы ему лет пятьдесят. Человек был хорошо одет: во фланелевый костюм, белую рубашку и синий галстук..
Он стоял на пороге не шевелясь, как бы ожидая, чтобы ему предложили войти в квартиру. Он посмотрел сперва на Мону, потом на Майка.
Его лицо не изменило своего выражения, но у Шайна создалось впечатление, что его узнали. Визитер с седыми волосами держал под мышкой сложенную газету и смотрел на Майка. Потом он небрежно сунул руку в карман.
Шайн иронически усмехнулся. Он оттолкнул Мону и сказал:
— Входите же. Я ухожу.
— Нет, вы не уйдете,— сказал человек, едва шевеля губами, но очень уверенно.
Его правая рука была сжата в кармане. Он повернулся к Моне и спросил:
— Что это означает? Вероятно, я никогда бы не узнал, что он приходил сюда, если бы мне не посчастливилось прийти вовремя.
— А потом? — спросила Мона.
— Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать. Не пытайся...
— Послушайте,— вмешался Шайн,— если вы ее
Ромео, вы и договаривайтесь. Она...
— Закройтесь!
Человек быстро вытащил из кармана пистолет крупного калибра. Он приставил его к животу Майка, туда, где пуля причинила бы наибольшие страдания. Он говорил низким голосом, который исходил неизвестно откуда, только не из неподвижных губ.
Шайн несколько отступил. Он был очень хорошо знаком с такой манерой говорить. Это был трюк, выученный в тюрьмах...
Майк вдруг подумал, что он в сущности и не торопится.
— Вы не расстраивайтесь из-за Буелла,— прошептала ему Мона.—Я все равно делаю, что хочу.
— Заткнись,— проворчал человек.
С направленным на Шайна пистолетом, он вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Мона пожала плечами и спокойной походкой направилась к дивану. Шайн разглядывал человека. Газета, которую тот держал, была последним выпуском «Дейли ньюс». Шайн подумал, что, вероятно, там был напечатан рассказ Тимоти Рурке, со сведениями, которые сообщил ему Шайн.
Мона сделала глоток абсента и бросила ядовитым тоном: ,
— А чего ты думаешь достигнуть, придя сюда с петардой в руке? Я попросту выдам тебя фликам, и они...
— Ты никому не выдашь меня, ты и так уже до-
статочно натворила. Я остаюсь здесь и буду держать свой пистолет до тех. пор, пока ты не скажешь мне, что ты рассказала этому легавому. ,
Шайн отступил к креслу, стоявшему около окна. Мона резко выпрямилась.
— Легавый? Это он-то легавый? Ты что, сумасшедший? .
— Нет. Ты не видела специального выпуска сего дня утром с его мордой, а? Этот тип — Майк Шайн. Взгляни-ка сюда, на эту статью в «Нью»,— проворчал он, бросив ей на колени газету.— Ты можешь сама убедиться, пришел ли он к тебе, только за тем, чтобы пошутить с тобой!
Он резко повернулся к Шайну.
— Вы ищете бедную жертву, чтобы подсунуть ее на ваше место, да? Очень хорошо. Только не нужно считать меня совершеннейшим тупицей.
Шайн сел с большой осторожностью, держа руки впереди себя.
Сейчас здесь распоряжаетесь вы,— согласился он,— но я вам все же советую осторожнее обращаться со спусковым крючком, Ренслоу. Не забывайте, что вы уже сидели за убийство и что это вам совсем не легко далось.
Перемена, которая' произошла с бывшим заключенным при этих словах, была совершенно неожиданной и страшной. Зеленоватая бледность, последствие дней, проведенных в тюрьме, появилась на его щеках, покрытых двухмесячным загаром, полученным под солнцем Флориды. Выражение загнанного зверя появилось у него в глазах, потом они приобрели угрожающий блеск..
— Я этого никогда не забываю,— как-то проскрипел он,— и не частному детективу напоминать мне об этом. Даже если придется запачкать ковер Моны вашими потрохами...
— Испачкать ковер Моны моими потрохами будет совсем не лучшим выходом из положения,— заметил Майк.— Лучше осторожнее обращайтесь с оружием и будьте благоразумны.
— Я и считаю себя благоразумным,— проговорил он.
Буелл. Ренслоу сел напротив Шайна,. положил свой тяжелый пистолет на бедро, направив дуло на Майка. Злобное выражение его лица исчезло, но выражение глаз ясно говорило, что этот человек доведен до отчаяния.
Тем временем Мона развернула газету, которую он бросил ей на колени. Отчетливым голосом она громко прочитала статью Рурке, который в точности повторил то, что сказал ему Щайн;
Глава 11
Мона Табор, прочитав статью, замолчала и уронила газету на колени. Она протянула руку к стакану со своим абсентом, потом медленно повернулась к Шайну. В ее глазах появился страх.
— Что вы тут делаете? — спросила она неуверенным тоном.— Что означает эта история с Карлом? Ради бога, говорите!
— Значит, ты не знала, что он легавый? — вмешался Ренслоу. — Тогда можно сказать, что он здорово подцепил тебя! И что делает Карл во всем этом? Боже мой, да говори лее, я ведь тебя спрашиваю...
— Заткнись! — прошипела Мона.— Шайн ведь ничего не знает. Он просто играет пока в догадки.
— Но ведь я-совсем не так далек от истины,— заявил Шайн.
— Выбудете совсем не так уверены в этом, когда с вами покончат! — закричала Мона.
Злоба и панический страх совершенно лишили ее обычного спокойствия. Мона Табор была не так уж далека от трущоб, в которых прошла вся ее юность. Она дрожащей рукой поднесла ко рту стакан.
— Может быть, вы и правильно догадались,— сказал Ренслоу,— Карл Мелдрум сыграл некую забавную маленькую роль. И только не думайте, что я не знал этого. Я просто никогда хорошо не понимал этого типа, но в первый раз, когда я его увидел и когда он узнал, что я брат Лео'ры Трип, он напился и Признался мне, что он ее очень хорошо знал и что так же ненавидит ее теперь. Вот почему я и держал его на примете и позтому-то я и пришел сегодня сюда.
— Старая, вонючая дрянь! — закричала Мона,— -Я не должна была сомневаться, что такой подонок, как ты, обязательно попытается сделать гадость!
Шайн, спокойно сидевший с руками на коленях, внимательно наблюдал за Ренслоу и Моной.
— И все же попробуйте сговориться,— вмешался он, довольный тем, что так повернулся разговор,— Я тоже очень хотел бы вам сказать, кто убил вашу сестру. Мне самому необходимо узнать это. А как вы, Ренслоу?