Ренслоу сел за стол, Шайн устроился в кресле, перекинув ноги через подлокотник. Они закурили сигареты и выпили в полном молчании.
Наконец Ренслоу произнес, немного колеблясь:
— Я слышал, как они разговаривали там, в тюрьме... похоже на то, что они задержали .мышку, которая прикончила Карла...
— Да, они задержали женщину, которую вы видели у Моны... после смерти Мелдрума.
— И она... там были люди, которые сказали, что... что это ваша жена.
— Да.
— Я не могу сообразить. Я ничего не понимаю. Скажите, между нами, вы знаете, что было в той записке? Судя по ней, я должен был сразу помчаться туда и угробить Карла, чтобы помешать ему выдать меня в том, что это именно я убил сестру. То, что я на самом деле неповинен ни водном из этих преступлений, ничего не будет значить, если полицейские прочтут это. Я был бы готов, если бы они прочли именно ту записку. Меня определенно отправили бы поджариваться на электрический стул, это не вызывает у меня никаких сомнений.
— Да, это приблизительно так, дорогой мистер Ренслоу.
— В таком случае я совсем не понимаю, почему они этого не сделали? Значит,..вы не показали им этого письма? Выпустив меня таким образом из тюрьмы, получается, они решили, что это именно ваша жена убила Карла? Если это не я, то это определенно сделала она! Если бы вы показали Жентри именно то письмо, которое я получил, то не я, а она сидела бы здесь в настоящий момент... а я был бы готов для поджаривания.
— Может быть, мне нравится ваше общество больше, чем ее,— усмехаясь, произнес Шайн.
— Идите вы, знаете куда... Вы определенно что-то замышляете, в этом я абсолютно уверен.
— Да, вы правы,— признался Шайн.— Я сделал собственноручно фальшивку. Я написал письмо и подписался за Карла Мелдрума. Потом я разорвал его и снова собрал, наклеил его на бумагу так, чтобы его можно было прочитать. У Жентри находится именно то письмо, которое сделал я, а вот настоящее имеется у меня. В фальшивом письме Мелдрум признается в том, что это он убил Леору и угрожает вам, если вы не дадите ему денег, обвинить вас в том, что вы, якобы, наняли его для убийства. Он в нем предупредил вас, чтобы вы не задумывали убить его, так как он написал соответствующее письмо, которое будет найдено после его смерти и обвинит вас в убийстве сестры и его.
— Да, вот теперь совершенно ясно, почему меня освободили, но я пока еще не понимаю вашей игры. Почему вы все это сделали для меня, оставив свою жену на произвол судьбы?
Шайн переменил положение, вытянул -ноги и протянул вперед руку.
— Я просто пришел к одному очень разумному решению— это получить с вас гонорар.
— Понимаю. Если я не ошибаюсь, то в случае моего отказа вы покажете полиции настоящее, письмо и я окажусь снова с двумя преступлениями на шее.
— Браво!
— Но я же не убивал никого! Ни того, ни другую!
— Разве нет?
— Я вам клянусь в этом! Все это было сфабриковано кем-то, чтобы обвинить меня!
— Это меня в данный момент совершенно не интересует,— холодно сказал Шайн.— Это обстоятельство, я думаю, не очень-то заинтересует и полицию. Безусловно, вы сами прекрасно знаете, как это всегда получается. Сперва ведь все делают, а потом уже задают вопросы.
Ренслоу подскочил на своем стуле и начал дрожать.
— Да-а... Да-а, я несомненно буду конченым человеком. Я это сразу же понял, когда прочитал это. У меня просто потемнело в глазах... И если бы я не разорвал это письмо и не оставил кусочки, которые вы потом собрали...
— Да, дорогой мистер Ренслоу, это действительно ошибка, которая вам обойдется достаточно дорого. Очень дорого.
Ренслоу судорожным движением схватил стакан и стал быстро пить, так что коньяк потек у него по подбородку.
— Я пропал! — выдохнул он.—Я это знаю. Я не могу спорить с вами, но у меня сейчас очень мало денег, и я не знаю, смогу ли я...
— Не морочьте мне голову. И зарубите себе на носу, да получше, что я не играю с вами в игрушки. Посчитайте сами, сколько может стоить ваша шкура, и тогда...
— Это не то, совсем не то, что я смогу получить,— запротестовал Ренслоу.— Все, что я получаю от этого большого состояния, это пока ежемесячное пособие.
— Это больше того, что вы получили бы, если бы вас осудили.
— Я знаю... я знаю, я ведь сказал, что не могу спорить. Хотя я и невинен, как младенец, но если вы покажете настоящее письмо, я попросту пропал, я это прекрасно понимаю. Я только хочу, чтобы вы просто поняли, что я не наполнен деньгами и не смогу оплатить свою шкуру.
— Ну, пока это не столь важно. Вот, выпейте еще.
— Мне действительно очень необходимо это.
Ренслоу наполнил свой стакан, медленно выпил из него и продолжил каким-то дребезжащим голосом:
— Я совсем не собираюсь жадничать и говорю с вами совершенно откровенно. Я отдам вам все, что смогу собрать, все до последнего гроша.
— А сколько вы сможете собрать? Пятьдесят тысяч?
— Пятьдесят тысяч?.. Но что это с вами? Где это вы хотите, чтобы я взял эти пятьдесят тысяч?
— Тогда двадцать пять тысяч, идет?
У Ренслоу перехватило дыхание. С открытым от изумления ртом он смотрел на Шайна, потом вдруг закричал:
— Да вы просто сумасшедший! Ненормальный человек! Было бы замечательно, если бы я смог набрать две тысячи долларов!
— Мелкой монетой,— насмешливо сказал Шайн.— Но ведь надо же мне все лее заплатить, ведь я свою жену подставил.
— Но я не могу достать больше, я вам клянусь в этом!
— Тем хуже для вас. Я не знал, что теряю свое время с таким нищим. Мне, видимо, нужно было оставить вас в тюрьме.
— Проклятье!. Вы так жестоки ко мне. Но я все равно ничего не смогу больше сделать!
— Но разве вы не унаследуете миллионы?
— Конечно, но не раньше того, как все будет закончено! А это будет не раньше, чем через год, по крайней мере. Если вы можете подождать...
Насмешливый хохот Шайна покрыл жалобы бывшего заключенного. Майк нахмурил брови, и взгляд его стал задумчивым. Ренслоу хотел что-то сказать, но он остановил его жестом.
— Подождите, я подумал сейчас о другом. Может быть, я смогу продать свой товар другому покупателю... Как глупо, что я не подумал об этом раньше. Если вы будете осуждены за убийство своей сестры, состояние ведь целиком перейдет к Трипу. Для него ваше осуждение стоит миллиона, не правда ли?
— Боже мой! Вы... вы не... Вы не сделаете этого? Ведь можно сказать, что вы продадите меня тому, кто больше вам даст?
— А почему бы и нет? Для меня вы, в данном случае, лишь возможность заработать деньги. Трип, несомненно, деловой человек. Он сразу же поймет, что ваше осуждение ему будет очень выгодно. Он заплатит, безусловно, столько, сколько я потребую. И это, пожалуй, будет лучше со всех точек зрения. И даже более порядочно. Бросая вас в руки фликов, я не только заставлю платить Трипа, но этим самым спасу и свою жену. Так, действительно, будет намного лучше.
Шайн со смехом поднял свой стакан и выпил.
— Нет, нет, вы не способны на это,— выдохнул Ренслоу, глядя на Шайна расширенными от ужаса глазами.— Боже мой, вы не способны на это!
— Но почему же? Ведь я же вчера сказал вам, вам и Моне, что я нуждаюсь в виновном. Я вас предупредил, что воспользуюсь кем бы то ни было.
Ренслоу вдруг вскочил со стула и стал страшно кричать:
— Но вы просто сошли с ума! Я не позволю вам действовать так подло! Знайте это! Может быть, вы были не так уж умны, сохранив это письмо! Никто ведь об этом не знает, и, если я убью вас, никто также об этом не узнает и меня даже не заподозрят в этом убийстве!
Он стремительно повернулся, схватил свой стул за спинку и с угрожающим видом, с глазами, горящими от гнева, двинулся на Шайна. Шайн рассмеялся ему в лицо.
— Поставьте-ка лучше на место этот стул! Уж и так вполне достаточное количество мертвых за такое короткое время.
— Это не моё мнение!
— Ну, не корчите из себя дурака! Вы совсем ничего не выиграете от того, что я разобью вам морду... я жду от вас предложений!