— Не сердись, мое сокровище, но Даниель прислал мне начало нового романа, громадную роль в котором играет его интервью. Его история — поразительная смесь вымысла и правды. В ней говорится, например, и обо мне.
— А обо мне?
Морис улыбнулся.
— Нет, тебя он позабыл.
— Как нелюбезно с его стороны,— совершенно серьезно произнесла девушка.
— Ты сердишься?
— Нет, но, вспоминая тебя, он мог припомнить и твою дочь, ее планы и цели.
— Ого! Ты уже думаешь о рекламе?
— Почему бы и нет? А если его роман будут экранизировать...
— Прежде он должен его закончить.
— За этим дело не станет. А потом он продаст его, как и все прочие. А если впоследствии начнут снимать фильм, возможно, найдется роль и для меня. У Морэ большие связи, и ему нетрудно будет устроить мне протекцию.
Теперь беседа перешла в область, которую Морис совсем не мог оценить. Изабель, разливалась соловьем. Она не видела препятствий к тому, чтобы Даниель помог ей сняться в фильме.
— Он же, наконец, называет себя твоим другом,— говорила она.
— Не только он, но и я.
Она пожала плечами.
— Я совсем не претендую на главную роль. Для начала подошла бы и второстепенная.
— А как быть с театральной школой?
— Ох, уж эта школа. Я еще нескоро закончу ее, а если снимусь в кино...
Желание дочери сделать карьеру огорчило Мориса.
— Почему ты так спешишь? — спросил он.
— Как же не спешить, папа? Мы живем в эпоху больших скоростей. Теперь все спешат. Но у тебя, конечно, старая закалка.
— Вот именно. Я дряхлый старик.
— Ты самый молодой отец во всем мире,— возразила она и поцеловала его,— Самый молодой и самый лучший.
У него потеплело на сердце. Однако его счастью мешали угрызения совести. В конце концов, Даниель может отказаться протежировать Изабель. Но кто же прав? Изабель со своими желаниями, честолюбием и молодостью или он, озабоченный отец, не желавший, чтобы его дитя заблудилось в дремучем лесу кинематографии? А может, современное дитя и не будет съедено волком?
В, холле раздался телефонный звонок. Изабель вскочила.
— Это Жан-Люк! — воскликнула она и вышла.
Морис задумчиво покачал головой и присел на пол возле книжных полок. Вытаскивая журналы, он по-прежнему думал о планах своей дочери. Она, как и ее покойная мать, воодушевлена мечтой сделать карьеру актрисы. В один прекрасный день она встанет на собственные ноги и покинет его. Тогда квартира опустеет.
«И я останусь один»,— с тяжелым сердцем думал Морис. Почувствовав нежное прикосновение к своей ноге, он опустил глаза и увидел Милорда. Кот терся о его лодыжку, глядя. на хозяина так, словно хотел сказать: «У тебя еще есть я»..
— Да, мой малыш,— вздохнул Морис.— Мы оба старики, и скоро мы одни останемся.
— Папа!
Морис вздрогнул, поднялся и, испугавшись бледности дочери, невольно оттолкнул Милорда в сторону.
— Что такое? — спросил он.
— Позвонили! Даниель...— Она. запнулась, затем воскликнула в ужасе: — Он умер!
— Что ты сказала?
— Мне это сейчас сообщили,—Морис смотрел на дочь непонимающе.— Правда,-папа.
— А как это случилось? Каким образом?
— Я не знаю.
Девушка прислонилась к дверному косяку. Свой страх она поборола, но все же была растеряна.
— Ты должен подойти к телефону
Морис поспешил к двери, но по дороге остановился и спросил.:
— Кто звонил?
— Без понятия... Какой-то мужчина.
Морис застыл на месте, бессмысленно бормоча про себя:
— Этого не может быть. Он не мог умереть.
— Иди же,— настаивала Изабель,—ты сам убедишься, что это правда.
Она выволокла его из кабинета, но сама встала в отдалении, словно телефон пугал ее.
Морис взял трубку.
— Вас слушают..
— Ну наконец-то! —отозвался мужской голос, который Морису сразу не понравился.— Вы месье Латель?
— Да. Дочь передала мне, что...
— Минутку,— невежливо прервал звонивший.— Вы знали Даниеля Морэ?
— Да, он мой друг.
— Очень хорошо!
Первое впечатление Мориса усилилось. Недружелюбный голос, звучавший подобно злобному лаю, совсем не импонировал ему.
— Кто вы такой, собственно говоря? — спросил Морис.
— Комиссар. Фушероль из криминальной полиции. Звонивший с такой гордостью отчеканил эти слова, будто называл громкий титул, дающий право на всевозможные привилегии.
— Даниель Морэ убит,— продолжал Фушероль,— Я нахожусь сейчас в его квартире и хочу как можно скорее встретиться с вами.
После паузы, показавшейся Морису бесконечно долгой, он наконец пробормотал:
— Хорошо, я сейчас приеду,— и повесил трубку. Видимо, он вслух повторил слова комиссара, ибо Изабель спросила приглушенным голосом:
— Убит? Кем же? Почему?
— Я ничего не знаю —Морис с трудом поднялся.— Мне нужно уехать.
— И оставить меня здесь? Совсем одну?
Изабель трепетала перед тайной смерти, с которой встретилась впервые. Когда умерла ее мать, она была, очень мала и не понимала происходящего.
— Пригласи подругу. Или Жана-Люка,— посоветовал Морис.
— Попробую, но не знаю, получится ли.
Пока она звонила, Морис пошел в спальню переодеться, Милорд прошлепал за ним. Когда, подготовившись, он появился в холле, Изабель уже ждала его. Она надела серую замшевую куртку.
— Я тоже ухожу,—сказала она.— Жан-Люк ждет меня в кафе. Мы там перекусим.
Они быстро спустились по лестнице. С каштана в саду облетали ржаво-коричневые листья, пестрой мозаикой покрывая газоны, чередуясь с колючей скорлупой, блестящими плодами и засохшей травой. Тусклые солнечные лучи пробивались между старыми домами Монмартра, освещая маленький зеленый островок, каким-то чудом не павший жертвой прогресса.
Изабель схватила отца за руку.
— Не могу понять, как это случилось.
Тот пожал плечами. Ему тоже было это неясно.
— И почему он решил позвонить тебе?
— Но ведь я был его другом.
Они вышли на улицу Кошуа.
— Хочешь, я тебя подвезу? — спросил Морис.
— Нет, спасибо, я лучше пойду пешком.
Она зашагала в сторону улицы Лепик. Морис посмотрел ей вслед, открыл дверцу и сел на мягкое водительское кресло. Он любил удобные машины, старые дома, полные углов и закоулков, но больше всего— живописный квартал Мормартрской возвышенности, с которым было связано так много воспоминаний. Даниель, напротив, предпочитал спортивные автомобили и новомодные здания. Нет, теперь Даниель уже ничего не предпочитает. Даниель теперь не может предпочитать.
Морис включил зажигание. Он свернул сначала на улицу Жозефа Мэстра, затем на Коленкур. У его ног лежало старое Монмартрское кладбище со своим живописным беспорядком могильных памятников — словно тихий остров среди водоворота жизни. Где будет похоронен Даниель?
Внезапно Морис очутился в потоке интенсивного движения на площади Клиши. Ноги и руки механически управляли педалями и рулем, но мысли его витали далеко.
Он, как и Даниель, на страницах своих произведений уничтожил так много людей, что понятие «убийство» не вызывало у него страха. Однако теперь это слово неожиданно обрело свое настоящее ужасающее значение.
Убийство!
Глава 2
Дом с белым фасадом походил на вытянутый кусок сахара, покоящийся на самой короткой стороне. Он был почти в три раза выше своего соседа. Морис Латель взглянул на четырнадцатый этаж. Там расстался с жизнью человек. Больше не придется ему сесть за руль красной спортивной машины, стоявшей у бензозаправочной станции, ожидая своего владельца.
Быстрыми шагами Морйс пересек холл и минутой позже поднялся на лифте на четырнадцатый этаж, где уже маячили двое полицейских. Морис назвал свое имя.
— Меня пригласил комиссар Фушероль.
Один полицейский поплелся в квартиру, из которой доносились шум и приглушенные голоса. Его коллега зевал и чесал затылок. Морис утратил способность ясно мыслить. Его сердце бешено колотилось.