– А вы не боитесь, что Дюпон станет мстить мадемуазель Жубелин? – спросил он комиссара. – Что, если он рискнет?
– Может, конечно, – ответил Фушероль, пытаясь выпустить кольцо дыма. – Жубелин – отличная приманка, на которую можно поймать любого разбойника.
– Приманка? Надеюсь, вы не собираетесь использовать мадемуазель Жубелин в этом качестве?
Фушероль, вроде бы не замечая возмущения Мориса, спокойно продолжал:
– Естественно, мы бы только выиграли, узнай этот парень, что его портрет получен от нее. Но я все же постараюсь, чтобы такая информация не просочилась прессу. Мы сделаем все, чтобы защитить девушку.
– Ну а если он убьет ее?
– Вот если убьет… если убьет… – Наконец Фушеролю удалось выпустить колечко дыма, но он разрушил его резким движением, вызванным вопросом Мориса, – Тогда я – пас… В конце концов, я не могу предоставить ей личного телохранителя или запереть в камеру… Никак не могу. – Он взмахнул сигаретой и обнадежил: – Однако я сделаю все, что в моих силах, Латель, и даже больше, чем повелевает долг. Остальное в руках божьих.
Он засеменил к окну и выглянул наружу. Большие часы на дворце Правосудия пробили двенадцать, Фушероль повернулся.
– Теперь уже поздно протоколировать ваши показания. Приходите, пожалуйста, завтра. – И добавил почти дружеским тоном: – Большое спасибо за помощь.
Морис вышел в коридор, озадаченный изменением настроения комиссара. Мадам Морэ сидела на том же месте. Женщина выглядела такой одинокой и убитой горем, что Морису захотелось проявить к ней участие.
– Извините, мадам. Я был другом Даниеля.
Она медленно повернула к нему маленькое худое лицо с торчащим острым носом и без всякого зла, но твердо ответила, пресекая дальнейшие попытки с его стороны:
– С друзьями моего сына я не хочу иметь дела.
Ресторан был переполнен. Негромкий гул голосов царил в дымном зале. Почти за всеми столиками сидели оживленно жестикулирующие мужчины. Многие пришли с портфелями, которые теперь лежали под стульями. На другой стороне улицы высился монументальный фасад дворца Правосудия, обнесенного решеткой с позолоченными остриями.
Валери привлекала к себе множество взглядов, но сама полностью их игнорировала. Ее внимание целиком поглощали расположенные на столе блюда, которые, по выражению Даниеля, она «грациозно заглатывала». Мориса не удивлял ее аппетит: из рукописи своего друга он хорошо о нем знал. Потому Латель и пригласил девушку в ресторан поблизости от набережной Орфевр, несмотря на ее заверения в том, что она совершенно сыта.
– К вам не очень придирались? – спросил он.
– Нет. Правда, мне пришлось подписать кучу бумажек.
– Фушероль снова вас допрашивал?
– Очень коротко. Мерзкий тип, – ответила она и насадила на вилку кусок колбасы.
– Вы видели мать Даниеля?
– Я встретилась с ней у двери, но мы не разговаривали.
Беседа постепенно замирала. Морис только ради приличия пытался поддерживать ее:
– Может, хотите сыру?
Она отказалась, зато охотно приняла предложение попробовать омлет «Сюрприз» на две персоны. Морис по ее настоянию тоже отведал это блюдо. Ему, несмотря на трагические обстоятельства, было приятно сидеть в ресторане рядом с Валери, и он чувствовал укоры совести.
– Вы должны идти на работу после обеда? – спросил он.
– Да. К сожалению, я не писатель, и кроме того у меня есть начальство.
– А, что вы собираетесь делать потом?
– Что я могу собираться делать? Домой отправлюсь.
– У вас здесь нет родственников?
– В Париже нет.
Они снова замолчали. Валери вплотную занялась десертом. И вдруг выронила ложку. Мороженое из вазочки брызнуло на кружевное жабо. Расширенными глазами она посмотрела на Мориса. Тот спросил ее встревоженным голосом:
– Что такое?
– Не поворачивайтесь.
Валери принудила себя улыбнуться, вытирая запачканный костюм.
– Что случилось? – повторил Морис.
– Дюпон… На улице… перед окном.
Морис замер.
– Чем он занимается?
– Ничем. Подсматривает.
– Он вас заметил?
– Не знаю.
– Не подавайте виду, что узнали его. Продолжайте есть.
Валери подчинилась приказу. Морис же наполнил стакан и начал обдумывать план действий.
Они сидели в дальнем углу переполненного зала, Ничего нельзя было предпринять. Если Морис встанет и зашагает к выходу, Дюпон убежит, и никто его не настигнет. Убийца прогуливался за дверью в нескольких метрах от Лателя, но был недоступен так же, как если бы стоял на другой стороне пропасти. Подобная ситуация могла встретиться только в романе.