– Знаете, нам не следует потакать во всем этому типу, – энергично заявил Жан-Люк.
Пьер Кулонж поддержал его:
– Да-да, наверное, именно этого он и добивается.
Но такое объяснение тоже не было логичным.
Стараясь рассеять тревогу замерших в безмолвии женщин, Морис произнес:
– Надо немедленно оповестить Фушероля.
Валери с сомнением показала головой и кивнула на часы, стоявшие на буфете. Было двадцать две минуты десятого.
– Комиссар круглые сутки находится на посту, – возразил Морис. – И потом, у меня есть номер его домашнего телефона. Откуда здесь можно позвонить?
– Напротив, из пивной, – ответил Кулонж.
– Подождите, я скоро вернусь, – сказал Морис.
В высоком сводчатом вестибюле эхо повторило его шаги. Выбравшись на улицу, он с наслаждением вдохнул свежий воздух. Машин и прохожих заметно поубавилось, многие учреждения уже закрылись. На другой стороне перед ярко освещенными окнами бистро стояла машина Жана-Люка, словно спрыгнувшая сюда со страниц юмористического журнала.
Морис перешел улицу и уже собрался открыть дверь заведения, как вдруг заметил черный «пежо»: он медленно проплыл мимо. У машины был номер 908-Y-75.
Морис замер в ожидании катастрофы.
«Пежо» замедлил ход и остановился возле дома 93. Задняя правая дверца открылась, и оттуда появилась массивная фигура комиссара Фушероля. Он поспешил ко входу и пропал в темноте. Машина покатила дальше.
Торопливыми шагами Морис вернулся в дом. Он догнал комиссара, когда тот уже переступал порог комнаты консьержки.
– Ну, что у вас стряслось? – проворчал он, повернувшись к Морису, и добавил: – Неужели дело столь важное, что без меня никак нельзя было обойтись?
– Могу только сказать, что лично я вас не вызывал, – заявил Морис.
Комиссар удивленно посмотрел на него, затем надменно покачал головой.
– Немедленно отвечайте, месье Латель, – приказал он, – вы звонили мне с просьбой как можно скорее приехать сюда? Да или нет?
Валери со вздохом опустилась на стул, Изабель нервно улыбнулась. А комиссар насупился и покраснел.
– Я попросил бы не смеяться надо мной, – резко бросил он.
– Попросите об этом Дюпона, – заметил Морис.
Неожиданно появилась мадам Брионне. Она вошла так же тихо, как и выходила.
Своими зоркими глазами она сразу увидела конверт в почтовом ящике на внутренней стороне двери.
– Еще недавно его здесь не было, – промолвила она.
На конверте не значилось ни адреса, ни фамилии отправителя, и он не был заклеен. В нем лежал только один лист бумаги: страница из «Криминалистики», на которой было напечатано интервью с Даниелем Морэ. Бросался в глаза крупный заголовок:
«УБИЙЦА – ЧЕЛОВЕК НЕ ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ»
Слово «убийца» кто-то зачеркнул красными чернилами, а сверху написал «полицейский».
Глава 11
Тусклый сумеречный свет наполнял комнату. Изабель с Жаном-Люком уже в десятый раз слушали магнитофонную запись сцены из «Сирано». Вторая половина дня проходила уныло. Милорд вылизывал мягкие лапки розовым язычком.
Не то чтобы серьезный голос Жана-Люка, доносившийся из динамика, был неприятен, просто он совсем не подходил к образу Сирано, равно как и Пердикана. Морис закрыл дверь своего, кабинета.
За прошедшие три дня Дюпон ничем не проявил себя. Вероятно, причиной тому послужило распространение его портретов во Франции и пограничных с ней странах. Таково, во всяком случае, было мнение Фушероля. Его отдел буквально затопили присланные сообщения, и теперь все сотрудники занимались их проверкой.
– Послушайте, – резко заявил комиссар Морису, когда тот сетовал на медлительность расследования дела, – у нас все происходит по-другому, чем в ваших криминальных романах. В профессии полицейского прежде всего требуется терпение.
Недавняя трагикомическая история не обескуражила его.
– Идиотская выходка безумца, играющего с огнем, – сказал он.
Морис не совсем разделял такое мнение, Конечно, Дюпон был сумасшедшим, но разве, несмотря на это, он не проявлял постоянно удивительную осмотрительность и логику?
«Дюпон был из тех ненормальных, которые на первый взгляд кажутся вполне полноценными людьми», – писал Даниель.
«Кровавым безумием» называли Дюпона газеты, до сих пор помещавшие на первых страницах статьи о Морэ.
Фушероль больше не считал нужным держать в тайне ранее замалчивавшиеся обстоятельства. Теперь общественность знала обо всем. Рукопись Даниеля появилась в печати, некий психиатр объявил убийцу шизофреником, а еженедельники опубликовали интервью из «Криминалистики». Морис Латель, «критик и выдающийся автор криминальных романов, верный друг жертвы», тоже не был забыт. В архивах отыскали старые фото, запечатлевшие его с Даниелем на приемах или вечеринках.