Николс быстро проглотил, свое виски и встал.
– Дело труба. А когда ты хочешь это?
– Завтра в полдень. Нужно делать быстро.
– Говоришь! – воскликнул Николс, пускаясь в путь.
Когда он пришел на Беркли Сквер, Эффи приводила в порядок стол. Он прошел через бюро, на ходу сделал ей приветственный жест и, пройдя в комнату патрона, уселся в кожаное кресло Каллагана. Секретарша последовала за ним.
– Что он собирается делать? – спросила она.
Николс зевнул.
А вы как думаете, что он будет делать? – сказал он, – Он в бешенстве. Эта курочка, которую вы к нам послали, заставила его маршировать, и он в ужасе от этого. У него от этого болит живот. Вы его знаете, как я…
– И он что-нибудь предпримет?
– Судя по тем признакам, которые я наблюдал, похоже на то. В настоящее время он ожидает Сирака.
– А что это даст?
– Спросите меня о чем-нибудь другом! Если я правильно оцениваю обстановку, он будет играть жестко и не будет спать до тех пор, пока не возьмет реванш! Но почему он так поступает, я не понимаю. Ясно, что Свели нагрел его на четыре тысячи, но, тем не менее, мы заработали тысячу от этой мышки.
– Нотариус Свели звонил и сказал, что опротестованный чек аннулировав и что сумма будет полностью выплачена, – возразила Эффи.
– Это ничего теперь не меняет! – заметил Николс. – Вы знаете, каков он, когда занесется. Мне кажется, что его интересует…
– Я поняла.
– Что говорит…
– Что говорит за то, что дело это стало интересовать его после того, как он увидел настоящую миссис Денис!.. Если он завелся, то это, без сомнения, из-за «нее». Она действительно очень красива?
– Я не могу сказать этого, но только знаю, что она отправила его прогуляться, а это ему не понравилось!
– Так что, – докончила Эффи, – невозможные истории повторяются. Вы увидите, что в один прекрасный день, он наживет себе серьезных врагов!
– Ваши слова – золото, красотка!
И улыбаясь, добавил:
– Вы знаете, что вы сегодня исключительно хорошо выглядите? Ваш костюм идет вам как нельзя лучше и у вас такая фигура, на которую очень приятно смотреть!
– Мистер Николс, – ответила она, – я ухожу. Буду в бюро завтра утром в девять тридцать. Под конец хочу напомнить вам, что моя фигура касается только меня.
– Я знаю, – сказал он вздохнув, – и это ужасно несправедливо.
Она направилась к двери; на пороге она обернулась и спросила:
– Скажите мне, мистер Николс, вам никогда не приходит в голову подумать о чем-нибудь другом, а не о женских фигурах?
После нескольких секунд глубокого размышления он ответил:
– Должен признаться, что это со мной бывает очень редко! Вы понимаете, что я вроде поэта. Во мне сидит артист. Да, это так, я артист!
– Тогда почему, – возразила она, – вы никогда не ходите в музеи?
Он сделал большие глаза.
– Что там делать? – спросил он. – Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-нибудь целовал картину или обнимал статую за шею?
Она вышла и захлопнула за собой дверь.
Очень довольный, Николс улыбался.
Была уже полночь. «Китайский дракон» начинал заполняться. Каллаган все сидел в своем углу. Придвинувшись спинкой стула к стене, он созерцал нарисованного на стене напротив него дракона. Он выпил соответствующее количество виски и чувствовал себя довольным.
Точным броском швырнул он свой окурок в плевательницу, поставленную на порядочном от него расстоянии. Он закурил новую сигарету и увидел Сирака, проникшего в помещение через дверь, замаскированную портьерой. Он заметил Каллагана, улыбнулся ему и направился к бару.
Через несколько секунд детектив, который следил за ним глазами, позвал его. Сирак посмотрел через плечо, потом со стаканом в руке подошел к его столу и сел напротив. Он был хорошо одет, но можно было заметить, что талия его превосходно сшитого костюма была преувеличенно сужена, а плечи слишком широки.
– Итак, мистер Каллаган, – сказал он, – вы не можете претендовать на то, что у вас есть ко мне еще дело?
– Я знаю о вас немного, – ответил Каллаган, – но то, что я знаю, не слишком хорошо. Не будем говорить об этом! Я представляю себе, вы считаете, что кто-то здорово посмеялся над вами в этой истории о «короной». Я не ошибся?
Устремив глаза в стакан, Сирак ответил:
– Для кого в этот момент вы работаете? А, Каллаган?
– Ни для кого. Это любопытство говорит во мне.