Спустя буквально минуту они уже тихо лежали на широких плечах незнакомца, потревожившего молитву Сасона. Он торопливо нес младенцев через чащу Маветского леса к красному-черному планеру, который должен был их доставить в подземный приют. Яков и Едом покидали родные земли, покидали, казалось бы, навсегда. Провожали их лишь хлипкий ветер, прилетевший внезапно с запада, и громкий истошный плач Нээманут.
Глава 1
[Вы вышли из системы. Сохранить последние обновления? При положительном ответе нажмите на левую клавишу].
Громкий монотонный голос произнес знакомую фразу. Я01 кликнул по зеленой кнопке и открыл глаза. Каждое возвращение в подземный мир, где ему довелось не просто родиться, но и почти дожить до своего совершеннолетия, стоило больших сердечных усилий. В этот самый момент он ощущал себя младенцем, нагло отнятым от материнской груди. И хотя Я01 никогда не видел свою родительницу, ему всегда почему-то казалось, что именно так, а не иначе он должен был себя чувствовать, когда его забирали из материнских рук. Над его догадками о собственном происхождении часто смеялись остальные насельники Иверетской шахты.
Особенно же преуспел в этом неблаговидном деле Е02, капсула которого находилась у него под боком. Оба они, появившиеся на свет из Великой Матки, унаследовали весьма интересную внешность. Виновником ее, по словам метов, стала некая ошибка в общем для всех жителей шахты генетическом коде. Дело в том, что все остальные работники были точными копиями друг друга и отличались разве что набором цифр, небрежно вышитых на нагрудном кармане робы. Эти живые клоны имели пшенично-русые волосы, низкий лоб, тонкий, расширенный книзу нос и такие же тонкие, вечно сжатые губы, хорошо сочетавшиеся с четко очерченным остроугольным подбородком.
Юноша лишь в последние несколько лет смог привыкнуть к своей неклонированной внешности. Когда Я01 еще жил в стенах Красного интерната, где кроме него подрастало еще несколько тысяч детей, он уже испытывал на себе постоянные любопытные взгляды, от которых каждый раз сильно смущался.
Высвободившись из капсулы, Я01 взглянул на часы, впечатанные в стену умелой рукой Е02. Они показывали без четверти восемь. Менее, чем через полчаса заступала на работу его смена, поэтому юноша должен был поторопиться. В отличие от него, Е02 продолжал лежать в закрытой капсуле и судя по безмятежно-равнодушному выражению лица, вовсе не торопился выйти из игры.
Я01 тихо подошел к ложу соседа, напоминающему огромный каменный гроб, и осторожно постучал по такой же огромной крышке из керамического стекла.
С громким стуком она откинулась в сторону, и из широкого чрева капсулы показался наружу молодой человек, как капля воды похожий на Я01. Тот, кто впервые бы увидел воочию жителей двенадцатого бункера, возможно поразился бы их необычным сходством. У Е02 были такие же темно-каштановые волосы, постоянно свисавшие черными неухоженными паклями на бледный высокий лоб. Благодаря маленькому носу, немного вздернутому кверху и таким же маленьким пухлым губам, соседствовавшим рядом с круглыми щеками, он казался намного младше своих восемнадцати лет. Однако еще большую детскость придавали ему крошечные, чуть больше горошины, ямочки, которые проглядывали наружу всякий раз, когда он улыбался (а случалось это в последнее время с ним совсем не часто). Точно такие же ямочки можно было встретить и на щеках Я01.
Можно сказать, что жителей двенадцатого бункера, было почти не отличить друг от друга. Но тот, кто внимательно пригляделся бы к лицу Е02, сразу заметил бы на нем серо-желтые пятна, какие обычно можно встретить на лицах у чахоточных больных. И действительно, сосед Я01 вот уже три месяца мучился от болезни, знакомой для всех обитателей Иверетской шахты. От этого тяжелого недуга каждый день умирали десять, а то и двадцать юных работников.
Я01 казалось, что Е02 уже смирился со своей горькой участью. Но в последние две недели его стали мучить ко всему прочему боли в глазах. Из-за них юный шахтер не мог играть, а значит и не мог охотиться на крагиботов в любимом «Цаяде». Бескрайние просторы солнечной Цаядесской долины, где каждый день он ловил грубую и непокорную дичь, так согревали глаза, привыкшие лишь к сумеречному подземельному свету. Игра заставляла его хотя бы на несколько часов забыть о той каторжной невыносимой работе, которую каждый день выполняли жители гигантского Иверета.