За тридцатью замка-ами, за була-атными!
Станом статна-а-а, лицом красна-а-а!
Лицо у неё — как бы белый снег,
А чёрные да брови, будто соболи!»
Софрон тянулся к вину. Он почти дотянулся, коснувшись двумя пальцами кувшина, и попытался взять его за ручку. Но тот только качнулся в сторону, чуть не упав на бок.
— Погоди, погоди… — Михаил, нахмурившись, замахал головою в разные стороны. Он встал из-за скамьи. — Давай-ка я, братец. Мне ближе…
— Да-а… Давай… — Софрон рухнул обратно на свою лавку, расставив обе руки, и опёршись ими на неё. Молодой купец поглядел вправо и увидал, как голова и руки Фёдора лежат на столе. Но сам Фёдор колышется в воздухе! Да так, что невозможно было его отчётливо разглядеть. Вместо него было что-то чёрно-серое. Что-то расплывчатое и мотающееся. Софрон с трудом поднял правую руку и направил её прямиком в гущу этой странной черноты. Его ладонь уткнулась во что-то мягкое, в какую-то толстую ткань, из какой обычно шьют кафтаны:
— Э-эй! — немного испугавшись, закричал Софрон. — Ты чего? Что с тобой?!
Вдруг откуда-то раздался знакомый ему голос, но слышно было плохо. Стояло эхо, и какой-то звон:
— Ничего… поспать нельзя…
— Ладно, — растерянно ответил молодой купец, и медленно перевёл взгляд обратно на Михаила. Его ещё можно было разглядеть. Хоть и не без труда. Но Софрон всё же увидел, как тот наполнил его чашу вином.
— А я ведь хотел… — сбивчиво начал Михаил, — я тебя хочу женить… на своей старшей дочери! Да-а-а! Вот так вот! Её, понимаешь… тоже Настасья зовут, как он по-о-оёт!
— О…
— Да-а! — улыбаясь, радостно отвечал Михаил, стуча пальцами по столу. — Ха-ха! Но… это я так… в тайне! Ей вот… семнадцать лет уже! Вот! А ты, — он потянулся рукой к Софрону и похлопал его по плечу, — ты… да ты молодец! Ты мне — свой человек, почти что… Брат! И всей семье моей!
— Ох!
— А за это, — он взял в руку кубок, и поднял его вверх, — за это — надо выпить!
Софрон с трудом отнял правую руку от скамьи. Нащупав свой кубок, он обхватил его, что было сил. И поднял. Всё вокруг гудело и крутилось. Звякнуло олово. Где-то зазвучал чей-то странный, чей-то очень отдалённый, дребезжащий голос: «До дна! До дна…»
— До дна, — тихо повторил Софрон. Он поднёс кубок к губам, и в несколько глотков наполнил своё нутро жгучей жидкостью.
…
В конце стола по-прежнему сидел Степан. Серебристый узор на плечах его синего халата поблёскивал на свету. Купец раздражённо смахнул с плеча пылинки. Он поставил пред собой руки и упёрся в кулаки подбородком, сердито нахмурив лицо. Он исподлобья глянул на Фёдора — тот поднял свою голову со стола. Поморгав глазами и потерев руками лицо, Фёдор зевнул и что-то буркнул. Потом снова лёг на стол, и заснул. Михаил хохотал и что-то говорил Софрону. Молодой купец сидел, едва живой. И качался. Чокнувшись с Михаилом и выпив вина, он поставил кубок и улёгся спиной на бревенчатую стену, тяжко вздыхая.
Вдруг к столу приблизились трое мужчин. Они подошли к Михаилу со спины. Один из них, средний, был постарше, лохматый, с курчавой бородкой, и с загнутым носом, в сиреневом кафтане. Двое по бокам от него были молодые, в дорогих нарядных одеждах. Остроносый положил Михаилу руку на плечо и проговорил хриплым голосом:
— Будь добр, подвинься, братец.
— Да не вопрос! — Михаил пересел чуть правее.
Все трое уселись на скамью.
— Здорово, Степан! Как ты? — прохрипел мужчина в сиреневом кафтане.
— Херово! — рассерженно крикнул купец, расставив широко руки и раскрыв глаза. — Меня сегодня вино не берёт! А это кто?
— Я Иван Смольянинов! — гордо воскликнул молодой человек в вишнёвом кафтане, севший ближе всего к Степану. — Я, и мой брат Роман — мы сыновья Никиты Смольянинова, московского дьяка, который, между прочим, в казённом приказе служит!
— Ого-го! — ответил Степан восторженно, нарочито насупив брови. — Как приятно…
— Мы к тебе не с пустыми руками! — заметил хриплый.
Иван достал из-за пояса большой завязанный мешок. Развязав, он вытащил из него тёмно-коричневый блестящий ящичек. И положил на стол пред собой. Он надавил на большую плашку, после чего крышка ящичка мигом взлетела вверх и он открылся.
— Аглицкие карты! — промолвил Иван, вынул из ящичка карту и показал Степану. На ней был причудливый цветастый человечек в золотой короне, со скипетром в руке. Иван положил её и начал доставать остальные. А после выгреб из ящичка горсть фишек. Остроносый мужчина, тем временем, собрал все карты в руку. Степан тотчас оживился:
— Так… Хорошо! Ну что ж, давайте — для начала, я ставлю рубль!