…
Шли на лошадях в сторону реки. Домов вокруг было мало. Среди серо-коричневой округи белел снежок, торчали деревья.
— …из Вологды видный человек, приехал к нам недавно, и знаешь, чего хочет?
— Чего?
— В Архангельск ехать, к морю студёному! Меня с собою берёт! И ещё двоих. А я — тебе предлагаю — езжай с нами! Завтра уже отправляемся.
— Ничего себе! Насколько мне известно, дорога туда далёкая. Сначала к Вологде, потом по многим рекам. А там такие леса дремучие есть, где ни одной души христианской, только зверь лютый! И чрез те леса добираться до самой летней поры придётся. Опасно…
— Это правда. Зато выгода большая. Оттудова наши купцы со всяким дивным добром возвращаются. Добро это привозят немцы на огромных кораблях из далёких стран! Я ж знаю — ты хотел в далёкие края поехать, ты сам мне говорил. Как Афанасий Никитин в Индийское царство!
— Ну, — вздохнул Иван. Он перекрестился. — Да уж… Какая затея! Уговорил. Поеду с тобой.
Путники придержали своих коней. Те потихоньку спустились по склону. Дальше пошли по низине. Небо укутали серые угрюмые облака.
— Голова чуток болит, — жаловался Софрон, — вчера такое было!
— И что же было? — улыбнулся Иван.
— В кабаке сидели всю ночь с товарищами…
— Погляди-ка вон туда! — Иван протянул руку и показал. — Кажись, усадьба чья-то была. Знатного, видать, человека — большая!
Вдали, у берега Волги, на заснеженном пустыре чернели куски обгоревших бревенчатых стен, вздымаясь между берёзками. Сожжённые почерневшие брёвна напоминали стоявшие когда-то ряды хором — широкое роскошное подворье, обнесённое оградой. То что, осталось от былой усадьбы, навевало мрачные чувства.
— Всё в Божьей власти, — грустно промолвил Иван. — Сколько ни копи богатств, как ни поднимайся высоко среди людей в здешнем мире — однажды гром нагрянет. Если хоть и смерть не придёт — то огонь все богатства земные разрушит… А когда тому быть — никому не ведомо. И как не старайся, этого не упредишь.
— Пойдём посмотрим, — сказал Софрон, остановившись. Он пристально вглядывался в тёмные развалины. Его друг также остановился, конь Лукьян стал подле серого в яблоках.
— Зачем? Раз голова болит, поехали домой.
— Не хочешь, как хочешь. Подожди меня тогда.
Молодой купец слез с лошади. Он побрёл по хлипкому снежку вперёд, в сторону реки.
Шагнув в пространство меж обломков стены, туда, где раньше была дверь, он осторожно ступил ногой на припорошенный снегом деревянный пол. Пол заскрипел. Вверху над головой белел небосвод. Изба была очень просторной. Укрытые тонкой снежной пеленой, торчали отовсюду валявшиеся обугленные брёвна и доски. Под сапогом Софрона хрустнули кусочки оконной слюды. Он аккуратно перешагнул горку деревяшек и подошёл к узкому пролому между двумя кусками здания. Вступив в небольшой сугроб, молодец встал в проёме и вальяжно опёрся руками о торчавшие по бокам брёвна. Перед ним раскинулась серовато-белёсая гладь реки. На другом берегу высился плотной стеной непроходимый сосновый лес.
Софрон вдохнул полной грудью холодный воздух. Умиротворённо улыбаясь, он глядел на другой берег. Пошёл снег. Посыпался наискось. Дул сильный, порывистый ветер. Молодой купец потёр ладонью нос и щёки. «Если это Степановы хоромы, жаль его. Погорело всё, и без гроша остался» — думал он, выдыхая пар.
Софрон отодвинул сапогом груду осколков вместе со снегом, и неторопливо зашагал по дощатому настилу в дальний угол избы, к пустой дверной выемке. Заглянув в этот проём и покрутив головой, он увидал вокруг лишь пару кусков здания. «Ничего любопытного» — подумал купеческий сын. Он развернулся и пошёл к выходу, откуда заходил в избу.
Он остановился. На широком заснеженном полу, по центру, была крошечная кучка снега. Софрон подошёл к ней ближе. Возле неё шло параллельно несколько тонких полосочек. Он поднёс сапог, чтобы смахнуть снег, вместе с горкой. Сапог ударился о выступ. Софрон присмотрелся, нахмурив брови, и нагнулся.
Присев на корточки, он вымел ладонью снежок вокруг выступа. «Железная ручка!» — заметил молодец. Ручка торчала из неплотно соединённых досок, между которыми были длинные узкие прорехи. Он дёрнул за ручку. Доски, скрипя, тяжко громыхнули под его ногами. Софрон встал, и отошёл в сторону. Взявшись за ручку в другой раз, он медленно поднял вверх огромную прямоугольную крышку. Открылся ход в погреб. Молодой купец взволнованно пригнулся к отворившейся яме.
В просторном сыром погребе стояла кромешная темнота. Посредине — столб света. Свет ласково изливался сверху вниз. Наверху зияла ослепительно белая прямоугольная дыра. На белом фоне всплыла бородатая физиономия. Оттуда вниз шла раскосая и ветхая вертикальная лесенка. Лицо молодца на миг скрылось за краем сияющего прямоугольника. Затем, на тонкую плашку лесенки тотчас опустилась подошва тяжёлого сафьянового сапога.