— Только не хватает им сокровищ царства Индийского, — заметил Иван. — Они бы туда с радостью приплыли! Если б чрез студёное море путь был удобный. Но из-за льдов многих не могут. Поэтому только в Архангельске останавливаются, и с нашими гостями торгуют, — он продолжал, водя пальцем по столу. — Если от Архангельска к Ярославлю выйти… а потом по Волге к Астрахани — то так можно и до Персии доплыть! Аглицкие люди по тому пути хотели б если не с индийцами, то хоть с персиянами торговать — ткани дорогие шёлковые по низкой цене покупать. Но царь наш покойный, Иван Васильевич, пущать их туда не велел!
— Откуда ж ты знаешь? — насмешливо бросил Степан. Узор его синего халата сверкал в лучах свечных огоньков. — Сам нигде никогда не бывал, и возрастом невелик — а о таких вещах рассуждаешь, словно всю жизнь в странствиях провёл! Купцом ещё называешься!
— Я о том читал в хрониках, и записках, — ответил, нахмурившись, Иван, — которые в Литве учёными людьми с немецких наречий и с латинского на наше переводятся. Да в основном-то они и есть на латинском, а я в этом наречии кое-что понимаю. Что с того, что я в тех странах не был?
— Верно ты, Ваня, всё говоришь! — воскликнул Михаил, прерывая спор. — Но немцам нужен ещё соболиный мех. Вот настоящие сокровища! А их уже в наших краях-то и не сыщешь, — купец грустно покачал головой. — Из Сибири привозят, их в той земле очень много. А на островах в студёном море — рыба-морж водится! Ихний зуб не то, что баранья кость. Им палаты царские украшают, из него фигуры красивые вытачивают! Вот что немцам от нас, Ваня, прежде всего, надобно. Ещё, правда, лес нужен для кораблей… У меня товарищи есть на севере, кто добычей рыбьего зуба, и соболей промышляет. Они тебе скажут, что это — настоящее золото!
— Я знаю, — серьёзно сказал Фёдор. На улице послышался глухой звон колокола. — Служилых нынче набирают для тамошних острогов, чтоб охраняли их от местных. И чтобы с этих людей ясак21 соболиный прибирали для государя.
— Да, слыхал об этом, — ответил купец в красном кафтане. — Что ж, братцы, пойдёмте на службу.
— Идём…
Из избы вышел Степан, а следом за ним — Фёдор. Потом Иван направился к двери. Софрон остановил Михаила, взяв его за локоть: «Подскажи, Михайло, откуда это колечко?», и дал ему серебряный перстень.
— Да обычное колечко, — купец повертел его в руке. Он взял со стола свечу и поднёс её к перстню, и стал его разглядывать. В ярком свете огня на серебристой поверхности показался еле заметный серый орнамент — вязь. — Ух ты… кажись, бусурманское! Это тебе к Степану.
Купец отдал кольцо Софрону.
…
Двое мужчин в серых тулупах, шмыгая сапогами по снегу, тащили большой ящик.
— Молодцы, ребята! — крикнул Ивашка. На его плечах была шерстяная накидка.
Напрягшись, они метко забросили ящик на гору других ящиков, которая вздымалась над длинными грузовыми санями. Впереди саней стояла колымага — возок с дверцей. А перед колымагой уже была готова запряжённая тройка. Лошади нетерпеливо фырчали и мотали мордами.
Вся эта приготовленная упряжка стояла у крупной бревенчатой церкви. Три дощатых шатра устремлялись ввысь, к хмурым небесам, откуда медленно падали большие белые снежинки.
Неподалёку уже подходили пятеро товарищей в толстых меховых шубах и шапках. Они медленно брели, о чём-то между собой переговариваясь. Вдруг зазвонили колокола. Один за другим, товарищи стали падать на колени в снег. Каждый снял шапку. Каждый крестился, и смотрел на храм, под раскатистый и величавый грохот железа.
— Пресвятая Богородица! Не остави нас… — волнуясь, начал Ивашка и стал креститься. Он держал в левой руке шапку. Среди светло-русых пучков волос на его макушке была залысина. На бородатом лице была печаль.
Тем временем, товарищи поднялись со снега, и подошли к повозке. Михаил первым открыл дверцу, и неспеша залез в колымагу. За ним поочерёдно стали заходить туда остальные. Последним к возку подошёл Софрон. Напротив него стоял Ивашка:
— Прощай, государь, — со слезами прошептал он. Они с Софроном крепко обнялись.
— Сохрани тебя Бог, Ивашка! Ты мне с детства подмогой был — не меньше отца! Увидимся с тобой ещё, обязательно…
Бородатый слуга тихо рыдал.
Молодой купец шагнул в повозку, и захлопнул за собой дверь.
…
Ямщик неистово хлестал лошадей. Они неслись вперёд. Сзади раскинулось множество мелких теремов, ютящихся среди белого снежного моря. В середине, на пригорке — церквушка с тремя шатрами, крошечными луковками и крестами. Сбоку, где-то ещё дальше, высунулась крохотная бревенчатая крепость с башенками. И где-то там, за теремами и за церковью, должен был быть богатый белокаменный монастырь. Но его было совсем не видать.