Софрон отворил входные двери и вошёл в сени — небольшое полутёмное помещение. Лучик света проникал сюда сквозь крохотное продолговатое окошко в дальнем углу. Он падал на узенькую скамью, на несколько пустых ушатов, стоящих на ней. Рядом, в тёмном углу, лежали тонкие башмачки и всякая утварь. Воздух был пронизан прохладой. Дверь пред лицом Софрона была слегка отворена. Из щели лился яркий свет. Там кто-то разговаривал. Оставив уличную одежду в сенях, молодой купец открыл дверь и вошёл в большую и просторную парадную комнату — светлицу.
Здесь оконца были большие. У дальней стены против входа сверкала красивая печь, вся покрытая расписными изразцами. Справа, в красном углу, была прибита широкая полка. На полке стояло два больших образа. Один — Николая Чудотворца, белобородого старца в архиепископской мантии. Он смотрел на входящего суровым взглядом. Другой образ — Богоматери с младенцем. Пред образами висела на трёх цепочках серебряная лампадка. В ней светилась свеча.
Войдя, Софрон перекрестился, смотря на иконы, и поклонился в пояс. В углу сходились две скамьи, застеленные красными полавочниками12. Стоял высокий длинный стол, накрытый чистой белой скатертью с красным узором по краям. За столом у окна сидели две юные сестры Софрона в тёмных узорчатых платьях и о чём-то болтали. Завидев брата, они резво вскочили и подбежали к нему:
— Привет, Софрон! — радостно вскричали девочки. Одна из них была чуть выше другой. Он крепко обнял сестёр и поцеловал каждую в лоб.
— Машка скоро стол накроет! Отец велел, — сказала тоненьким голосом та, что поменьше.
Распахнулась дверь в дальнем углу. Из неё вышел полный старичок с длинной поседевшей бородой, Савелий Ефремов. На его голове по краям ещё оставались пучки чёрненьких волос с сединой. Круглое лицо было в морщинах. Отец встретил сына спокойным и гостеприимным взглядом и неторопливо пошёл к столу. Вслед за отцом, в светлицу вошла и мать Софрона — худая женщина в сарафане и белой рубашке, с поседевшей косой за спиной. Софрон обнял родителей. Когда все пятеро членов семьи расселись за столом, пришла служанка Мария, поставила посуду и удалилась.
— Как товары наши, все ли приехали? — с важным видом спросил Савелий сына, пододвигая к себе серебряную тарелку.
Софрон стал пересказывать подробности, относящиеся к их семейным торговым делам, какие в тот день смог узнать. Пока он беседовал с отцом, подоспевшие служанки раскладывали кушанья, ставили чашки и наполняли их напитками, клали платки. Еда была горячей, только приготовленной.
— Ну хорошо! — удовлетворённо ответил старший купец. — Ещё для тебя дело кой-какое есть. Слушай внимательно, чтоб всё запомнил.
— Запомню, отец, — сказал Софрон.
Прежде чем приступить к трапезе, члены семейства все вместе начали молиться. Закончив, каждый старательно перекрестился, и уж теперь все стали есть приготовленные блюда. Ухватив вилкой пару кусков мяса, и откусив, отец принялся излагать сыну своё поручение:
— К нам из Вологды пожаловал гость Михаил Иванов. Нужно с ним связи наладить, будем и с Вологдою тогда торговать. На всё, что он предложит — соглашайся, и мне потом расскажешь! — Савелий взял стакан и отхлебнул квасу.
— Ты мне о нём сказывал, — ответил Софрон, доев печёную капусту, после чего вытер рот белым платком, — не тот ли, который рыбу да ворвань13 возит?
— Да — рыбу, и дёготь. Зубом моржовым торгует, и пушниной, — перечислял Савелий, — Пушнину, правда, нынче из Сибири привозят, соболя-то! Так вот я тебе об чём, Михаил Иванов двора здешнего не имеет. Он у служилого человека остановился, у Фёдора Затопина. Как пообедаем, я расскажу куда надобно ехать. Коня тебе нужно взять будет.
— Хорошо, отец, — сказал Софрон. Насытившись, он откинулся назад, спиной к стене. Громко зевнув, сложил руки на груди и закрыл глаза, — завтра поеду и всё разузнаю.
— Нет, сынок! — с улыбкой ответил Савелий, и посмотрел на сына, — встреча у нас с ним на сегодня назначена. Отдохни немного, а потом бери коня и поезжай!
— Да как же так, — открыв глаза, буркнул Софрон с печальным лицом, — поспать же надобно! Я сегодня в церкви на обедне два часа кряду стоял!
Сидевшая возле Софрона мать положила руки ему на плечи и, обнимая сына, нежным голосом сказала: