Верхушка среднего класса и интеллигенция Грузии проводила свой отдых в санатории в Боржоми, где заместителем директора был отец Бачи. По пути туда мы заехали в Гори. Маленький домик, где родился Сталин, был прикрыт мраморным навесом, чтобы защитить его от капризов погоды. Находившийся рядом с ним музей был «закрыт на ремонт» уже два года. Но огромный памятник Сталину перед городским советом пребывал во всей своей красе на прежнем месте, быть может, последний во всем Советском Союзе. По мере нашего приближения к Боржоми местность становилась все красивее. Долина сузилась, и почти на каждом повороте дороги возвышался небольшой замок. Деревья только-только начинали окрашиваться в осенние цвета. В горных деревнях по главной дороге разгуливали большие толстые свиньи. На заправочных станциях висели объявления «Бензин» — на английском и грузинском языках, но ни одного — на русском. Бензина было очень мало, как и в Москве. Но Бачи запасся бензином для поездки у своего друга — в Грузии так делаются все дела. В Боржоми мы остановились в небольшом дворце в квазиренессансном стиле, построенном в 1893 году в середине обширного парка одним из Великих князей Романовых. В конце 60-х годов романовские мебель и посуда были разворованы местными партийными боссами. В один из оставшихся письменных столов был вбит гвоздь: Сталин имел обыкновение во время своих визитов сюда вешать на него свою фуражку. На внешней террасе имелась маленькая ниша. Над ней была надпись: «Этот бюст В. И. Ленина был установлен здесь в сентябре 1951 года по приказу и в присутствии В. И. Сталина». Правда, бюста там не было, а на стене была лишь незаконченная надпись по-грузински «Здесь был Ленин…».
В течение нескольких месяцев, к весне 1991 года, общественный порядок, политическая обстановка, отношения между грузинским большинством и южно-осетинцами, абхазами и другими народами, составлявшими часть Грузинской «империи», ухудшились. Все чаще применялось насилие. Национальные чувства грузин бессовестно использовал Гамсахурдиа, интеллектуал и бывший диссидент, проведший некоторое время в одной из тюрем КГБ, где, как утверждали злые языки, он обучился искусству коллаборационизма. Мы вернулись в Тбилиси 31 марта
1991 года, в день выборов президента Грузии. В аэропорту со мной заговорил какой-то человек, до тех пор мрачно сидевший где-то в углу и заявивший, что он член Верховного Совета Грузии. Он вручил мне приглашение Гамсахурдиа на свой день рождения, отмечавшийся вечером этого дня. Бывшая с нами Кэролин Браун, специалист по Кавказу, настойчиво рекомендовала мне отклонить приглашение — Гамсахурдиа, вероятно, пытался использовать мое присутствие в своих целях. Я подумал, что вечер, наверное, будет интересным, и весьма неохотно последовал совету Кэролин. Но она была, конечно, совершенно права. В результате мы провели конец дня за обедом с Бачи и его семьей. К вечеру мы заглянули на избирательный участок, который был устроен в старой школе Бачи, чтобы посмотреть, где он будет голосовать.
Гамсахурдиа одержал блистательную победу. На следующий день, 1-го апреля, в «день смеха», мы нанесли ему визит в здании парламента. Группа неряшливых бойцов новой Грузинской национальной гвардии, одетых в плохо пригнанную форму цвета хаки и красные береты, толкались возле входа с автоматами в руках. На Гамсахурдиа недавно было совершено покушение (хотя его враги говорили, что он его инсценировал, чтобы заполучить сочувственные голоса), и охрана, без сомнения, была необходима. Однако она производила неприятное впечатление. Сам Гамсахурдиа был в изящном синем костюме; его седые усы были тщательно подстрижены. Он был окружен подхалимами. Он спросил меня, уменьшается ли за границей сочувственное отношение к Грузии.
Я сказал, что западная общественность поддерживает расширение демократии и прав человека в Советском Союзе. Она сочувствует желанию республик по-новому построить свои взаимоотношения с Москвой. Но западные правительства не одобряют его наступление на права человека, и если он не изменит своей линии, их сочувствие к Грузии, несомненно, ослабеет.
Гамсахурдиа энергично защищался. Во всем виновата Москва. Советское правительство не желает позволить ни одной республике отделиться от Союза. Расстрелы в Тбилиси, Баку и Вильнюсе показали, как далеко готова зайти Москва. Поддержка Западом Горбачева просто содействует сохранению советского империализма. Иностранным правительствам следует незамедлительно признать независимость Грузии.