«Страна накануне голода. В год небывало богатого урожая магазины в городах пусты. Миллионы тонн нашего собственного зерна гниют, а мы покупаем за золото зерно за границей. Это — не следствие глупости какого-нибудь министра, это предсмертные судороги системы, возмездие за десятилетия насилия и надругательства над теми, кто трудится на земле, и над самой землей. В результате чудовищного социального эксперимента русское село приближается к XXI веку разоренным, обезлюдевшим, обнищавшим. Импорт продовольствия — прямая поддержка агроГУЛАГа. Никто кроме русского крестьянина не может накормить Россию. Пора прекратить попытки спасти колхозы — мы должны спасти народ!»
Процесс покорения альтернативного Российского государства достиг кульминации девятью месяцами позже, 12 июня 1991 года, когда в результате выборов, происходивших в ожесточенной борьбе, Ельцин был избран Президентом РСФСР. Была создана легитимная власть, противостоящая старой советской системе. Не будь этого, попытка путча, предпринятая два месяца спустя, могла бы увенчаться успехом. Я не вполне оценил значение произошедшего — меня больше взволновало прошедшее в Ленинграде голосование за восстановление прежнего названия города — «Санкт-Петербург», однако моя запись в дневнике была достаточно здравой.
«Говорят, это были первые демократические выборы в Советском Союзе. Конечно, это не так: выборы в Верховный и местные советы также были по-настоящему демократическими. Однако во время этой избирательной кампании выбор, который предстояло сделать людям, был гораздо отчетливее. В лице конкретных кандидатов были персонифицированы определенные политические проблемы, так что избиратели знали, за что они голосуют. Ельцин олицетворял собой перемены и демократию, Рыжков — осторожность и старые приемы, Бакатин был за Горбачева и либерализм, Макашов — за «железную руку». Пятый кандидат, Жириновский, глава либерально-демократической партии, считался большинством избирателей клоуном или — тоже альтернатива? — кандидатом от КГБ (!). Поэтому весьма знаменательно, что Ельцин получил около 56 процентов голосов, Рыжков — около 20, а Бакатин и Макашов — около 30. Жириновский проводил подчеркнуто русскую шовинистическую линию. В некоторых местах он добился весьма неплохих результатов и в целом собрал около 7 процентов голосов. Однако результаты, полученные им на выборах, не могут служить основанием для каких-либо выводов».
Через несколько дней после выборов мы дали небольшой обед в честь Станкевича и его жены, а также еще двух русских супружеских пар. Правительство Татарстана, сказал Станкевич, бойкотировало выборы. Русских депутатов, отправившихся в Казань, чтобы быть наблюдателями на выборах, не выпускали из их гостиницы, а тем временем враждебная толпа проводила демонстрацию за стенами гостиницы на улице…
Через два дня депутатам посоветовали уехать из города ради их же собственной безопасности. Станкевич находился во власти мистического великорусского шовинизма. Россия может себе позволить потерять балтийские республики и Украину. Но если Татарстан и другие автономные республики выйдут из подчинения России, говорил он, это будет означать конец России как исторического государства. Присутствующие почувствовали, что у них кровь стынет в жилах, когда он добавил, что этому необходимо помешать любыми средствами, вплоть до применения военной силы. На минуту я подумал, что этот сухой человек мог бы стать Сен-Жюстом Второй русской революции. Судьба его оказалась менее драматичной. В ельцинский России он попал в скандал, а может быть, был ложно обвинен в причастности к скандалу, связанному с растратой денег за концерт на Красной площади, и попросил политического убежища в Польше.
Итак, к осени 1990 года Горбачев упустил из рук инициативу. Он не воспользовался своими новыми полномочиями Исполнительного президента ни для того, чтобы продвинуть экономическую реформу, ни для того, чтобы подчинить себе экстремистов левого и правого толка. Его тактика действий из центра не давала результата. Наиболее видные реформаторы потеряли веру в него и стали поддерживать «Россию» и Ельцина. Реакционеры были глубоко возмущены тем ущербом, который он нанес международному положению Советского Союза и целостности самого Союза. Простому народу крайне наскучили и раздражали его бесконечные тирады по телевидению; люди больше не надеялись на него. Однако он не сдавался. В ноябре Горбачев попросил у советского парламента дополнительных полномочий, права формировать кабинет министров, непосредственно подотчетных ему, и учреждения поста вице-президента. Парламент удивительно послушно проголосовал за представление ему полномочий, которые он просил. Это походило на новую победу. Я полагал, что это блеф. На мой взгляд, не было никаких оснований полагать, что Горбачев использует свои новые полномочия более эффективно, чем он это сделал с первыми, которые были ему предоставлены весной. Он уклонялся от решения проблем, реагировал на свершившиеся события вместо того, чтобы их предвидеть. Его авторитет заметно падал. Алкснис, один из «черных полковников», возглавивший шумную группу реакционеров в вооруженных силах, попал в болевую точку, когда поднялся и заявил Горбачеву, что если в течение тридцати дней он не восстановит порядок в стране, парламент потребует его смещения.