После путча Козырев переместился в более просторное помещение в старом здании ЦК. В сентябре Джеффри Хау, бывший министр иностранных дел Великобритании, и я посетили его в большом кабинете, обставленном мебелью из карельской березы. Хау спросил, как развиваются отношения между советским и российским министерствами. Козырев ответил, что все зависит от исхода переговоров по поводу Союзного Договора. Если будут учреждены должность Союзного Президента и Государственный Совет Союза, непременно будет существовать и Союзный МИД. Он будет занимать прежнее место Советского Союза в Совете безопасности ООН и заниматься вопросами военной политики, некоторыми международными макроэкономическими проблемами, а также на первый взгляд мелким, но на самом деле важным вопросом назначения союзных послов.
Ничего этого не произошло. В течение осени советское Министерство иностранных дел все больше увядало, поскольку республики стали самостоятельно управлять своими отношениями с иностранными государствами. После путча Борис Панкин, которого считали хорошо себя проявившим в должности посла в Праге во время путча, сменил незадачливого Бессмертных на посту советского министра иностранных дел. Общий дух резко упал, когда прошел слух, что Панкин собирается уволить заместителей министра иностранных дел за их связь со старым режимом. В конце года Юрий Фокин, начальник Второго Европейского отдела, ведавший отношениями с нами и ставший впоследствии хорошим послом в Лондоне, ушел в продолжительный отпуск. Его заместитель перешел на работу в расширяющийся бюрократический аппарат Российского государства. Два других заместителя занялись частным бизнесом. Однако погублено было меньше карьер, чем опасались дипломаты. 18 декабря Ельцин объявил, что советское Министерство иностранных дел прекратило свое существование (хотя Союз, которому оно предположительно служило, еще не был ликвидирован). Российское министерство иностранных дел перебралось в сталинский небоскреб, и большинство высокопоставленных и старомодных дипломатов было восстановлено в должности.
Как Ельцин, так и Горбачев были согласны с тем, что следует немедленно что-то делать с КГБ. Лаптев и Яковлев предсказывали, что КГБ будет расчленен. Как только Горбачев вернулся из Фороса, эта задача была поручена Бакатину. Бакатин считал, что КГБ и его «чекистская» философия, сводившаяся к тому, что партия имеет право применять неограниченную силу против всякого, не подчинившегося ее требованиям, составляет основу тоталитарного режима. Без КГБ режим не мог существовать. Бакатин признавал, что государству нужна хорошая разведка. Но значительная часть того, что Комитет госбезопасности получал от своих агентов за границей, была просто вздором, а необъективные данные внутренней разведки Крючкова толкнули Горбачева зимой 1990 года «вправо». Дуглас Херд и я посетили Бакатина во время визита Джона Мэйджора. Он выглядел усталым, глаза красные, лицо осунулось: на его новом посту ему приходилось работать по 17–18 часов в сутки. Но в ходе разговора он взбодрился.
Херд поздравил его с исходом путча. Бакатин возразил, что поздравлять еще рано. Он все еще пытается как следует сориентироваться и подыскивает людей, которым можно доверять. Он резко ограничивает власть КГБ. Все его войска перейдут в подчинение армии и Министерства внутренних дел. Его управление коммуникаций (специалисты по расшифровке) будет передано в ведение специального нового органа. Иностранной разведкой будет заниматься особое ведомство во главе с Примаковым. Старшие офицеры, участвовавшие в путче, будут уволены. Моральный дух остальных очень низок: они считают, что их карьера кончена. При этом он говорит им, что на КГБ все еще будут лежать важные задачи: внешняя разведка, контрразведка, борьба с терроризмом и организованной преступностью. Но новый КГБ нуждается в надлежащем юридическом кодексе, определяющем его деятельность. Херд предложил прислать ему подробное изложение недавно принятого английского закона о прослушивании телефонных разговоров. Они договорились о том, что их ведомства должны сотрудничать. Херд настоятельно просил Бакатина сократить число агентов российской разведки в Лондоне. Бакатин рассмеялся. Английская служба безопасности, сказал он, не захочет, чтобы все русские агенты уехали. Она тогда останется без работы.