Ельцину предстояло переизбираться в президенты летом 1996 года. К этому времени избиратели уже видели собственными глазами, что он становится все более сумасбродным, все чаще болеет и что его окружают откровенно продажные и не ладящие друг с другом члены свиты. Для многих людей это было неприятным напоминанием о последних годах эпохи Брежнева и «правления» геронтократии после его смерти. Тем временем страна, казалось, совсем разваливается. Региональные руководители вели себя все более вызывающе по отношению к центральному правительству. Новых капиталистов мало заботили тонкости коммерческой этики. Они уклонялись от уплаты налогов, нарушали права акционеров, завладевали активами своих компаний и прятали их в Швейцарии, а если требовалось, пускали в ход автоматы Калашникова, чтобы собрать долги. И все это происходило на глазах людей. К началу 1996 года рейтинг популярности Ельцина снизился до неполных 5 процентов.
Боясь, что он может проиграть выборы, Ельцин и его сторонники стали пугать народ, выставляя в качестве жупела коммунизм. Кое-кто из окружения Ельцина высказывался в том смысле, что было бы безопаснее во имя «антикоммунизма» вовсе отменить выборы. Главным политическим «оператором» стал Анатолий Чубайс, в высшей степени умелый помощник Гайдара в прежние времена. Он обеспечил Ельцину избрание с помощью беспощадного манипулирования прессой, экономикой и политической системой. Его идея была проста: правление Ельцина, возможно, было путаным, коррумпированным и некомпетентным, но все же оно гораздо лучше, нежели возвращение коммунистов.
Угроза была преувеличенной. После исчезновения никчемного Полозкова Российскую компартию возглавил Геннадий Зюганов, бывший учитель из Орла. Зюганов был достаточно искусен, чтобы удерживать от развала разобщенную и глядящую не в будущее, а в прошлое партию и оставаться ее главой. Он был достаточно умен, чтобы представляться своим сторонникам ортодоксальным патриотом, а либералам и западным бизнесменам — современным здравомыслящим человеком. Однако он не обладал ни харизмой, ни твердыми убеждениями, чтобы вести свою партию вперед. Его предвыборная программа призывала к ограниченному восстановлению государственного вмешательства в экономику и политику. Программа эта не принесла бы положительных результатов, а лишь тормозила появление более здоровой политической и экономической системы в России. Коммунистическая угроза уже перестала существовать во всех известных смыслах этого слова.
Конечно, во главе ельцинского режима было еще много коммунистов и экс-коммунистов, включая самого Ельцина. Эти люди были неглупы и многие из них искренне восприняли новые принципы. Но они достигли вершин власти через систему «номенклатуры», специально рассчитанную на то, чтобы честолюбцы могли сделать карьеру лишь раболепствуя перед государством. К концу 80-х годов эта система начала разваливаться. Теперь новое поколение могло продвинуться в жизни благодаря собственным усилиям и талантам. Там, где когда-то царил всеобщий застой, высшие руководители — как в провинции, так и в Москве — менялись с поразительной быстротой: честолюбивые мужчины прокладывали себе дорогу в жесткой и некрасивой борьбе за власть и богатство.
На этом бурном фоне коммунистическая партия теряла свои позиции. Зюганов, однако, был настолько искусен, что удерживал свои фракции в единых рамках. Партия не раскололась на экстремистов и социал-демократов, как ожидали многие. Но сам он все чаще впадал в какую-то невнятную и путаную смесь ортодоксии и ветхозаветного русского национализма, не способного склонить на свою сторону новых избирателей; в рядах партии оставались в основном пожилые и правоверные коммунисты, которые с тоской вспоминали былые времена. И тем не менее, на президентских выборах 1996 года он достиг неожиданно хороших результатов, заставив Ельцина вступить с ним во второй тур. Хотя из разговоров с коммунистами было ясно, что и сам Зюганов, и его последователи утратили волю к победе. Они не рассчитывали победить, и, похоже, их даже это не слишком интересовало. Коммунисты продолжали получать голоса, но с коммунизмом как угрожающей силой в России было покончено.
В 1998 году Ельцин уволил премьер-министра Черномырдина. Черномырдин прослужил целых пять лет, но начинал проявлять неуместные президентские амбиции. Свыше года Ельцин экспериментировал то с одним премьер-министром, то с другим. Дольше всех продержался Евгений Примаков, навязанный Ельцину Думой под обещание обеспечить стабильность, выплату зарплат и пенсий и восстановить доброе имя России в мире. Кое-какого успеха Примаков все же достиг. Но он совершил три ошибки: начал бороться с коррупционерами, находившимися в опасной близости к ельцинскому окружению; не проявил достаточной энергии, чтобы противодействовать растущему намерению парламента объявить импичмент его шефу; к тому же о нем начали поговаривать как о потенциальном президенте.