Самым замечательным было то, что Ельцин получил более 90 процентов голосов в Московском «национально-территориальном» округе, где избиратели решили, что голос, поданный за него, — действенный голос против руководства и системы. Подпольная кампания, развернутая против него партией, дала прямо противоположный результат. Он был избран более чем пятью миллионами простых людей. Горбачева, состоявшего в списке ста членов ЦК, избрали только его коллеги по ЦК. Ельцин располагал теперь неоспоримой политической базой и легитимностью — и в этом никто не мог с ним сравниться. В противоположность ему, Горбачев не желал, а быть может, боялся подчиниться демократическим правилам, которые он устанавливал для своих соотечественников. С этого момента началось неумолимое снижение его политического статуса. Менее чем три года спустя он передал ключи от своего кабинета человеку, чью политическую карьеру когда-то объявил конченной.
Конечно, оставалось еще много острых углов. Нужно было проводить новые выборы во многих избирательных округах, где не было получено ясных результатов. Наемные слуги партии, отрезвленные, но и обогащенные опытом поражения, вступили в решительную борьбу во втором туре. В древнем городе северо-западной России Пскове они добились того, что их человек прошел, не имея соперников. Партийный деятель в Душанбе, столице среднеазиатской республики. Таджикистан, победил, приведя звучащие очень по-старому цифры: 70 процентов голосов при явке избирателей свыше 90 процентов. Но добились успеха и либералы. Сконфуженная Академия наук, в конце концов, выбрала Сахарова. Коротич достойно победил при наличии полудюжины соперников. Иванов, Генеральный прокурор, в свое время привлекший к ответственности по обвинению в коррупции зятя Брежнева Чурбанова, боролся в Ленинградской области под знаменем искоренения коррупции. Накануне голосования он выступил по телевидению и заявил, что его новейшие расследования ведут его к самым верхам. Он сообщил, что располагает уликами против членов политбюро Романова и Соломенцева и даже против Лигачева. Он получил более 60 процентов голосов при наличии 26 претендентов. Его впечатляющая победа, сравнимая с ельцинской, была еще одним свидетельством глубочайшей непопулярности партийного руководства. Власти пытались его дискредитировать. Однако он тут же стал народным героем. Саша и Константин горячо верили даже самым крайним его обвинениям в адрес партийных боссов, хотя обещанных им убедительных улик он так никогда и не предъявил.
Новый Съезд народных депутатов собрался 25 мая 1989 года в Кремлевском Дворце съездов. Он заседал до начала июня, и сразу же после него открылась сессия нового Верховного Совета, исполнительного органа Съезда, который включал 542 депутата. «Президиум» Съезда восседал на сцене. В основном это были никому не известные личности, если не считать киргизского писателя Чингиза Айтматова, члена политбюро Воротникова и самого Горбачева. Остальные члены политбюро и правительства сидели в огороженных закутках сбоку. Делегаты занимали основное помещение зала. Журналисты, дипломаты, и зрители находились на галерее. В отличие от Большого Кремлевского дворца, где обычно собирался старый Верховный Совет, Дворец съездов был хорошо приспособлен для дебатов. Он был скорее широк, чем длинен, отовсюду было хорошо видно, и если вы вставали и хотели попросить слова, честному спикеру трудно было вас не заметить. Дипломатам и журналистам, если они были достаточно упорными, удавалось даже проникнуть в столовую депутатов, чтобы потолкаться среди них, посплетничать и обратиться с вопросами к ранее недосягаемым столпам советского истеблишмента.
Работа Съезда и последовавшего за ним Верховного Совета вышла далеко за рамки гласности, установленные 19-й партийной конференцией. Делегаты с самого начала постановили, что их работа должна транслироваться по телевидению. Результатом явилась политическая «мыльная опера», передававшаяся круглые сутки по всей стране. Всякая работа прекратилась: люди наблюдали за тем, как доселе никому неведомые депутаты подвергали перекрестному допросу своих руководителей и беспрепятственно нападали на «священных коров» советского государства. Даже споры по процедурным вопросам были взволнованными и порой очень горячими. Главную роль в дебатах играли прибалты, грузины, армяне и интеллектуалы из Москвы и Ленинграда, что вызывало ярость правых и гораздо более многочисленных делегатов от провинций. Люди говорили о том, что страна на краю бездны. Это походило на шумные, беспорядочные дебаты в Петрограде 1917 года, описанные Джоном Ридом в его книге «Десять дней, которые потрясли мир».