— Нашим славным товарищам, достойно выполнившим боевое задание нашего отца — генерала Панфилова, гвардейское «ура», товарищи!
Рота громко крикнула «ура», а мой усталый батальон без всякой команды подхватил замирающее эхо, и троекратно, протяжно прокричал: «Ур-ра! Ур-ра! Ур-ра!»
Наш боевой друг и товарищ Федор Толстунов стоял на правом фланге батальона и вытирал платком глаза.
Логвиненко был взволнован. Он вышел на середину строя, снял шапку-ушанку. На морозе его белесый чуб нелепо торчал во все стороны. Комиссар полка начал свою речь:
— Товарищи! Орлы боевые! Хлопцы дорогие! — Тут он захлебнулся от волнения и закашлялся. — Я, как комиссар вашего полка, очень и очень рад вас видеть здесь. (Аплодисменты.) Я, хлопцы боевые, вас всех обнимаю и целую. Я вас, товарищи, от всего комиссарского моего сердца поздравляю с боевыми успехами. (Аплодисменты.) Вы, хлопцы, пережили много, но и мы пережили за эти дни немало. Мы тоже воевали, мы тоже не меньше вашего страдали. Вы, товарищи, с достоинством, по-гвардейски выполнили боевое задание генерала Панфилова. Не скрою от вас, хлопцы: мы считали вас погибшими. Но вы, товарищи, стоите здесь здоровехоньки. Как наши деды говорили, слава богу. (Аплодисменты.) Некоторые из ваших, из наших товарищей погибли в боях. Слава и честь им, героям, отдавшим жизнь за нашу Родину! Вы все снимите шапки (строй снимает шапки), молчите, хлопцы, и про себя произносите: «Вечная память и вечная слава павшим героям». (Минутное молчание.) Мне незачем говорить о долге советских воинов перед Родиной. Нам очень туго и трудно приходится. Но мы с вами — большевики, мы — красноармейцы. До Москвы осталось совсем и совсем недалеко. Неужели мы позволим, чтобы фашисты до Москвы дошли?! Нет! Нет! Нет! Неужели мы, товарищи, позволим, чтобы немец, как это делали французы в 1812 году, мочился у стен древнего Кремля?! (Строй молчит.)
За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство наш командир дивизии генерал Иван Васильевич Панфилов, участник первой мировой войны, гражданской войны и этой, Великой Отечественной войны, награжден третьим боевым орденом Красного Знамени (аплодисменты) и наша дивизия преобразована из 316-й в 8-ю гвардейскую. В этом заслуга Панфилова как командира, а ваша, товарищи красноармейцы, как советских воинов. Спасибо за боевую службу, товарищи! («Служим Советскому Союзу!») Ура, товарищи! («Ур-ра! Ур-ра! Ур-ра!»)
Товарищи, наш славный командир генерал-майор Иван Васильевич Панфилов погиб смертью героя восемнадцатого ноября 1941 года в районе деревни Гусеново, Московской области. Весь личный состав нашей дивизии, состоящий из многих национальностей, звал его каждый по-своему: русские — отцом, украинцы — батькой, казахи и киргизы — аксакалом, узбеки и уйгуры — дадой... Такое почтительное имя не каждый генерал заслужил! Такой чести не каждый большевик удостоен...
Товарищи! Наш генерал погиб! Погиб, как воин! Наш генерал, уходя от нас, завещал нам свято хранить боевые традиции нашей славной Красной Армии, быть верными своему воинскому долгу, верить в нашу победу над врагом...
В упорных боях пролетело несколько напряженных дней. В эти дни мы читали газеты. В газетах писали о преобразовании 316-й стрелковой дивизии в 8-ю гвардейскую, о награждении дивизии орденом Красного Знамени. Печатались отклики на геройскую гибель Ивана Васильевича Панфилова: «...Светлая память об Иване Васильевиче, отдавшем свою жизнь за счастье и свободу советского народа и нашей Родины, будет вечно жить в наших сердцах, сердцах его соратников — бойцов, командиров и политработников дивизии, которая под его руководством заслужила звание гвардейской».
«...Имя Ивана Васильевича будут всегда помнить трудящиеся Советского Союза, как имя Героя Великой Отечественной войны против немецких захватчиков».
писал младший лейтенант артиллерийского полка дивизии Дмитрий Снегин.
Генерала Панфилова все вспоминали с уважением и любовью, и казалось, что он незримо присутствовал в наших рядах. Его смерть была тяжелым испытанием, постигшим большую боевую семью.
У меня до сих пор чередуются одни за другими воспоминания о нем. Вот некоторые из них.
Первые встречи
Я работал старшим инструктором военного комиссариата Казахской республики, когда началась Великая Отечественная война.
Однажды ко мне в кабинет вошел среднего роста генерал, сутуловатый, с задумчивым узким монгольским прищуром глаз, черными квадратными усиками, со смуглым загаром на чуть удлиненном лице. Я встал.
— Вы будете товарищ Момыш-улы? — спросил генерал хрипловатым голосом. Я ответил.
— Моя фамилия Панфилов, — представился генерал, — будем знакомы, товарищ старший лейтенант.
Генерал подал мне руку, затем познакомил с высоким сухощавым майором Стариковым, сопровождавшим его, предложил нам сесть и сам сел против меня. Снял фуражку, вытирая вспотевший лоб, сказал:
— Вы назначены командиром батальона. Я был у вашего военкома... Пока 316 стрелковая дивизия состоит из трех человек: меня, майора Старикова и вас, товарищ старший лейтенант... Мы с товарищем майором обосновались в Доме Красной Армии. Там в дальнейшем развернем наш штаб. Вам следует как можно скорее сдать свои дела и явиться к нам. Пока батальона нет, вы мне будете помогать.
— Когда прикажете явиться, товарищ генерал?
— Сдайте дела, потом побывайте дома. Приготовьте свои походные вещички. Послезавтра утречком приходите. — Генерал встал, подал руку на прощание и, заметив, что я поднялся, сказал: — Не провожайте нас, товарищ Момыш-улы. Занимайтесь своим делом.
Так состоялось мое первое знакомство с Иваном Васильевичем Панфиловым.
В эти дни в военкоматы и райкомы партии столицы Казахстана непрерывно шли рабочие, колхозники, служащие, ученые — люди всех возрастов и профессий. Шли коммунисты, комсомольцы и беспартийные.
Много было молодежи — вневойсковиков и призывников. Все они просили послать их на фронт. Этих добровольцев было великое множество. В райкомах и военкоматах массе посетителей разъясняли, что спешить не следует, придет время, и они будут призваны в армию. В первую очередь рассылались повестки вневойсковикам, запасникам и призывникам, которые по мобилизационному плану подлежали призыву, и 13 июля 1941 года, по решению Главной Ставки, в Алма-Ате и окрестностях началось формирование 316 стрелковой дивизии, командиром которой был назначен генерал-майор И. В. Панфилов.
Сформировать такое крупное войсковое соединение, и притом в весьма сжатый срок, — нелегкое дело. Сложная организационная работа по призыву, правильному распределению, расквартирование личного состава, комплектование частей и подразделений, расстановка командных кадров, обмундирование, вооружение требовали от Панфилова напряжения всех сил. При этом он опирался на помощь ЦК КПК, правительства республики, органов местного военного управления, партийной организации города и районов. Но всеми главными организационными вопросами Панфилов занимался лично сам. Решив вопрос в принципе, он расставлял затем нас, офицеров, на отдельные участки. Задание он давал на каждый день накануне, а к исходу дня мы приходили и докладывали ему о выполнении. Он умел выслушать наши доклады до конца, не перебивая нас, затем уточнял вопросами, записывал, советовался, отдавал распоряжения на следующий день. Он не упускал ни единой мелочи, не горячился, не журил, учил не гневом, а умом. Каждый день прибывали старшие офицеры, работать становилось легче.
Как-то я получил от генерала задание побывать в нескольких помещениях, выделенных по решению горсовета для размещения подразделений. Я в течение дня осмотрел отведенные помещения, а вечером доложил генералу. Выслушав меня, он нахмурил брови, встал, прошелся, заложив руки назад. Потом, повернувшись ко мне, сказал: