Получая подобные донесения, командующий войсками Виленского округа генерал Назимов решил двинуть в район Оникшт специальную карательную экспедицию в составе гвардейского Финляндского полка, усилив его казачьими эскадронами. Командиру полка генералу Ганецкому были предоставлены широкие полномочия. Он мог присоединять к себе по пути следования, в случае необходимости, встречные воинские колонны. Двинув вперед кавалерийские разъезды и рассадив пехоту на конфискованные у местного населения повозки, Ганецкий форсированным маршем двинулся в Жемайтию. Революционные круги Вильно, узнав о сборах Ганецкого, потребовали от Гейштора послать к Доленге специального курьера с предупреждением. Гейштор послал курьера, но тот «ехал так быстро» и так «отдохнул» в своем имении по пути, что отстал от колонны Ганецкого на несколько переходов. До Сераковского предупреждения друзей благодаря такой «поспешности» шляхетского гонца так и не дошли, тем не менее сложившуюся обстановку Сераковский оценил верно. Он видел концентрацию карательных сил вокруг своих отрядов и решил вывести их из готовящегося окружения.
Покинув лагерь, колонна Доленги широким почтовым трактом двинулась к местечку Свядощь в направлении крепости Динабург. Проходя через людные местечки и деревни, повстанцы демонстрировали населению свою силу, отряд пополнялся добровольцами. Доленг^ стремился ввести в заблуждение царских генералов. Он распустил слух, что идет на штурм фортов Динабурга, и некоторое время действительно шел в сторону мощной крепости. Был ли в какой-то мере реален план овладения крепостью? Да и существовал ли этот замысел? Перед восстанием Сераковский бывал в Динабурге в качестве инспектора военного министра, хорошо знал его укрепления. С двумя тысячами плохо вооруженных воинов напасть на форты -можно было только внезапно, надеясь на восстание в крепостном гарнизоне. Но элемент внезапности в апреле, когда под крепостью уже появлялись повстанцы, отпадал совершенно; на помощь военных революционеров в самом гарнизоне надежда была слишком иллюзорна. Царские генералы позже посмеивались над этой, как им казалось, совершенно фантастической затеей. Но насмешки были не по адресу. Еще в лагере под Оникштами Доленга на военном совете сообщил офицерам отряда, что экспедиция с оружием и офицерами к берегам Литвы не прибыла, и поставил на обсуждение вопрос о марше в Прибалтику. Его план — поднять латышских и эстонских крестьян против немцев-баронов и царизма — был единодушно принят. Марш же по Динабургскому тракту на Свядощь был только отвлекающим маневром.
В лесах у Свядощи Доленга круто изменил направление. Разбив отряды на три колонны, он повернул их к курляндской границе. В центре шла колонна Доленги (четыре батальона), на флангах — справа Мацкявичюс, слева — Колышко с Дубисским полком. Пунктом сбора было назначено местечко Биржи (Биржай) у самой Границы. Сераковский рассчитывал, что некоторое время каратели будут искать его по дороге на Динабург. За это время, оторвавшись от преследования, он выйдет за пределы Виленского военного округа в район, менее насыщенный войсками, и, пока командующие двух смежных округов будут координировать действия, он успеет найти общий язык с латышскими крестьянами.
Марш отрядов Доленги вдоль курляндской межи к Биржам современники называли триумфальным шествием повстанцев. «Везде народ встречал нас как родных, — рассказывал Доленга. — Крестьянки приводили к нам своих сыновей». «У меня, — говорил он, — было две тысячи воинов, будь оружие, через неделю создал бы десятитысячное литовское войско». С хлебом и солью встречали повстанцев литовские крестьяне. Праздничным перезвоном колоколов сопровождали местечки и села их движение. Повсюду повстанцы собирали крестьян и разъясняли им, что сражаются за их свободу, повсюду присоединялись к ним добровольцы, но нехватка оружия заставляла принимать только тех, кто имел его. За колоннами повстанцев шли толпы крестьян, ожидая своей очереди на получение оружия. Капеллан отряда выступал с проповедями, разъясняя, что «разного рода люди идут на освобождение именно крестьян от подданнического звания». Действия Доленги были расценены царскими генералами как «коммунистические обещания». «Крестьяне почти все сочувствуют мятежу», — вопили местные начальники. «Это восстание есть народное», — говорил позже сам Сераковский. Именно так оно оценивалось и в «Колоколе» Герцена и в письмах Маркса и Энгельса.
Сераковскому не удалось оторваться от преследователей. Его марш-маневр был превосходно задуман и выполнен, но местное дворянство обеспечило Га-нецкого полной информацией. Каратели поспешили вслед за колоннами Доленги, ведомые проводниками — помещичьими егерями и местными немца-ми-колонистами, превосходно знавшими биржанские леса. Это сводило на нет все преимущества повстанцев, прибегнувших к партизанскому образу действий, ставило плохо вооруженные крестьянские плутоны под удар вымуштрованных царских гвардейцев. 25 апреля (7 мая) в биржанских лесах соединились колонны Доленги и. Колышки. Мацкявичюса, шедшего более дальним путем, ожидали к следующему дню. Не успели повстанцы разбить бивак, как внезапно были атакованы пехотой, казаками и драгунами. Проводники вывели авангард Ганецкого прямо на повстанческий табор. Повстанцы успели рассыпаться в цепи и, отступая перекатами, отстреливаясь, задержали атаку. Напоровшись на упорное сопротивление, каратели отошли. Повстанцы заняли позиции в лесу, ожидая колонну Мацкявичюса. Так закончился первый день битвы под Биржами — самой крупной и кровопролитной военной операции литовского восстания.
Из лесных завалов повстанцы видели, что к их врагу подходят подкрепления, но, ожидая третью свою колонну, особенно не беспокоились. К утру в район
Бирж вышли уже основные силы Ганецкого — гвардейцы. Первая же атака показала повстанцам, что они имеют дело с отлично обученными стрелками императорской гвардии, вооруженной новейшими дальнобойными штуцерами, перед которыми охотничьи ружья выглядели детскими хлопушками. В рядах карателей действовало около двухсот егерей и колонистов, имевших приказ бить по командным кадрам повстанцев. От их метких пуль в самом начале сражения пало несколько командиров, в том числе и начальники косинеров, подымавшие воинов в контратаку. После двухчасового упорного боя одно из крыльев повстанцев дрогнуло и начало отходить. Стремясь выправить положение, Доленга вскочил на коня и бросился к отступающим, намереваясь личным примером увлечь косинеров в рукопашную. По всаднику, замелькавшему в редколесье, каратели немедленно открыли учащенный огонь. Тяжело раненный пулей в спину, Доленга упал с коня. Подоспевший адъютант вынес его на руках с поля битвы.
Тяжелая рана командира еще более увеличила сумятицу в рядах повстанцев. Потеряв после пятичасового боя более ста человек убитыми, лишившись большинства командиров, они отошли. Дубисс^ий полк во главе со своим отважным командиром задержал карателей и позволил вынести раненых и спасти обоз.
Ночь прекратила кровопролитие. Многих не досчитали в своих рядах восставшие. Раненый Доленга лежал у костра в лихорадке. Когда ему сообщили, что повстанцы встревожены его состоянием и высказывают опасения за дальнейшую судьбу отряда, Доленга нашел в себе силы принять делегацию от батальонов. Опираясь руками о землю, он привстал и, скрывая боль, сказал подошедшим, что благодарит их за мужество в бою, что ранен тяжело и временно покинет отряд, но надеется скоро вернуться и просит временно, до его возвращения, во всем повиноваться начальнику штаба Лясковскому
На третий день боя инициатива перешла полностью в руки гвардейцев. Попытки других повстанческих отрядов оказать помощь Доленге оказались без* результатными. Отряд Людвика Людкевича — старого товарища Сераковского, спешивший к Биржам, после упорного боя был отброшен от этого района. Отходившие от Бирж по лесной дороге повстанцы До-ленги были атакованы карателями. Внезапность нападения, невыгодность позиции, а главное — острая нехватка патронов не позволили повстанцам отразить натиск. Колышко успел развернуть часть стрелков в цепь и на какое-то время задержал атаку. Основную часть уцелевших повстанцев увел с собой в Поневежские леса Мацкявичюс. Другая, значительно меньшая группа, возглавляемая Колышкой, имея на руках тяжело раненного Доленгу, укрылась в окрестностях Бирж. Сражение закончилось победой Ганецкого. Мацкявичюс, Дубисский полк, ушедший с ним, действуя потом и соединенными силами и порознь, вписали еще не одну славную страницу в историю литовского восстания, но Доленги с ними уже не было. Он не смог сдержать своего обещания и вернуться в строй борцов за свободу. Не смог, но не по своей вине.