В мае 1860 года Сераковский надолго уезжает в заграничную командировку. Она была связана с его давнишней идеей — борьбой против шпицрутенов.
Во время учения в академии Сераковский под руководством профессора Спасовича и полковника Обручев глубоко изучил военно-уголовное право и военную статистику и после окончания академии был оставлен при военном министерстве. Образованный в это время Особый комитет готовил реформу военно-уголовного законодательства. Сераковский представил военному министру собственный проект реформы. Материалы эти пока не найдены, но Чернышевский писал, что записка Сераковского была богатым сводом фактов, обосновывающих необходимость облегчения участи солдат, избавления их спин от палок и розог.
Против проекта отмены телесных наказаний восстали генералы николаевской школы во главе с военным министром Сухозанетом. Они ссылались на военно-уголовное законодательство Англии и Франции, допускавшее телесные наказания. Другая часть военных деятелей во главе с великим князем Константином Романовым и товарищем военного министра Милютиным высказалась в поддержку проекта. Для сбора данных, необходимых для реформы военно-уголовных законов, за границу был послан Сераковский. По-видимому, и Сухозанет и группа Милютина возлагали на его миссию свои особые надежды.
Сераковский направился в Лондон, где в это время происходил IV Международный статистический конгресс, в качестве члена русской делегации. В повестке дня конгресса значился пункт о военной статистике При его обсуждении Сераковский поднял вопрос об отмене палок. По словам Герцена, он буквально втеснил вопрос о телесных наказаниях в работу конгресса, затребовал цифры, данные, подробности. Уже одно это говорит, что Сераковский вышел за пределы инструкций Сухозанета. Поражая чопорных англичан, он всюду — в кулуарах конгресса, в гостиных и салонах — с присущей ему страстностью ратовал за облегчение участи солдат. Как личный представитель военного министра великой державы Сераковский был принят в самых аристократических домах Лондона. Военный министр сэр Сидней Герберт представил его премьеру Пальмерстону и королеве Виктории. Для английской прессы это была сенсация: Россию на конгрессе представляет офицер, восемь лет носивший солдатскую шинель, поляк, поднимаюший свой голос в защиту русского солдата! Англичане на конгрессе было заявили, что у них в армии и флоте палок нет, но Сераковский, тщательно подготовившийся к спору, тут же привел официальные приказы и инструкции британского адмиралтейства.
Благодаря неустанной работе Сераковского Лондонский конгресс статистиков, хотя и в неофициальном постановлении, высказался за отмену телесных наказаний. Герцен, превосходно осведомленный обо всем из уст самого Сераковского, с которым часто в те дни встречался, отмечал, что Сераковскому нужно было это решение, чтобы генералами от науки пришибить генералов-«дантистов». Герцен оказал Сераковскому самую горячую поддержку и помощь. Именно благодаря ему мы знаем о напряженной работе Сераковского на статистическом конгрессе. «Мы познакомились с ним в 1860 г., — пишет Герцен, — человек деятельности непомерной [...] он никогда не знал не только часа, но не знал, обедал он или нет. Постоянно занятый своим проектом, он не стеснялся с другими и несколько раз приезжал за полночь, будил меня, если я спал, и садился возле постели, чтобы читать записку, которую ему надобно было везти часам к 8 к Сиднею Герберту или в конгресс [...]».
О результатах своей деятельности Сераковский регулярно посылал донесения в Петербург. Собранные им данные после обработки Яном Станевичем направлялись военному министру Сухозанету и товарищу министра Милютину. Материалы, рассматривающие порядки в русской армии в сопоставлении с соответствующими учреждениями в английской, французской и других армиях, были настолько интересны итак красочно свидетельствовали о необходимости реформы в России, что доклады Сераковского затребовал царь.
Против некоторых положений он сделал пометки: «Дай бог, чтоб и у нас так было». Это была любимая фраза Александра, приводившая многих царедворцев в восторг, и мало кто догадывался о лицемерии всемогущего деспота. Основная часть данных, собранных Сераковским в июле 1860 — феврале 1861 года, была опубликована в «Морском сборнике» в январе — апреле 1862 года под заглавием «Извлечения из писем о военно-уголовных учреждениях главнейших европейских государств».
Сераковский писал, что преобразования армии неизбежны в стране, приступившей к уничтожению крепостничества. Сохранение палок в армии немыслимо в стране, где нет рабов, а есть граждане, отбывающие воинскую повинность. Телесные наказания, подчеркивал он, унижают человеческое достоинство, убивают ту настоящую воинскую дисциплину, которая рождается из сознательного выполнения своего долга перед родиной. Палкой можно сколотить в огромные колонны автоматы, но палки не нужны, вредны в армии, где каждый солдат является самостоятельной воинской единицей, действующей мужественно, умело, инициативно. Уничтожение палок, отмечал Сераковский, требует коренного изменения и офицерского корпуса. В России слово «военный» звучит как синоним необразованного или малообразованного человека, который путем грубой силы заставляет себе повиноваться солдат. Но офицеры должны стать лучшими представителями умственной и нравственной силы нации, тогда солдаты будут гордиться ими, охотно повиноваться людям, которые выше их по уму и благородству мыслей и чувств. Таких людей они закроют в бою собственной грудью.