Но уже несколько дней спустя боевое счастье отвернулось от повстанцев. 12(24) августа объединенные отряды Люблинского воеводства потерпели страшное поражение под Файславицами — только пленными царские войска захватили свыше восьмисот человек. Пять дней спустя под Незнаницами был разбит и уничтожен как боевая единица крупнейший повстанческий отряд Калишского воеводства — «дивизия» генерала Эдмунда Тачановского. 28 августа (9 сентября) в бою под Батожем погиб один из популярнейших повстанческих командиров, полковник «Лелевель» — выдвинутый народной войной на руководящий пост ремесленник Марцин Борелёвский.
Царизм взял курс на подавление восстания «муравьевскими» методами. Из Варшавы был отозван наместник брат царя Константин Николаевич. Его место занял вскоре утвержденный в должности наместника и главнокомандующего войсками в Царстве Польском генерал Ф. Ф. Берг. Распространение на Царство Польское уже широко практиковавшихся в Литве методов жесточайших репрессий и террора означало в частности, что царизм перестал опасаться вооруженного вмешательства извне. Бесперспективность надежд на англо-французскую интервенцию уяснили себе и белые. Они начали покидать захваченные ими ранее руководящие посты в повстанческой организации, отстраняться от восстания.
Левые силы — противники белого жонда — давно готовили переворот в руководстве восстанием. Однажды Маевскому удалось ликвидировать эту угрозу. Но в сентябре он не стал противодействовать новой по пытке красных и сдал власть в их руки. 5 (17) сентяб ря был сформирован новый состав Жонда Народо вого, так называемое «сентябрьское» правительство Оно столкнулось с саботажем белых как в централь ных, так и в местных органах повстанческой власти Более существенным, однако, оказалось то, что в но вом руководстве не было ни единства, ни ясной про граммы действий.
Для борьбы против белого жонда объединились и остатки старых революционно-демократических кадров еще предповстанческой организации во главе с Игнацием Хмеленским, Станиславом Франковским, Юзефом Нажимским, Войцехом Бехонским, Юзефом Петровским, и «мерославчики». которым программу заменяло имя их кумира — неудачливого властолюбивого диктатора генерала Людвика Мерославского, и деятели умеренного майского «правительства красных юристов» — Францишек Добровольский, Петр Кобылянский.
Первым актом, ознаменовавшим деятельность «сентябрьского» правительства, стало покушение на, Берга. Оно готовилось еще ранее группой красных из варшавской городской организации, новое правительство санкционировало его. Сам замысел ответить революционным террором на террор царизма не был недопустимым, но, разумеется, перед новым правительством стояли задачи, несравнимо более важные. Между тем покушение 7(19) сентября, из которого Берг вышел невредим, стало поводом для нового жестокого разгула полицейского террора. Удар за ударом сыпался на варшавскую организацию. Прошло несколько дней, и Игнаций Хмеленский был вынужден вновь покинуть пределы Царства Польского. За ним последовал Станислав Франковский. В Жонде Народовом тон стал задавать Францишек Добровольский, которого в дни передачи власти сам Маевский считал наиболее подходящим своим преемником.
«Сентябрьское» правительство не сумело выдвинуть целостной и целеустремленной концепции дальнейшего развития восстания. Некоторые оправданные и полезные действия — замена отдельных представителей повстанческой администрации, привлечение новых деятелей, прежде всего генерала Гауке-Босака, разумеется, — не компенсировали отсутствия ясной социальной программы, серьезных военно-организационных мер и т. д.
Всего один месяц просуществовало «сентябрьское» правительство. 5 (17) октября на заседание Жонда Народового прибыл Ромуальд Траугут и заявил, что берет руководство в свои руки. Ни один из членов жонда не возразил Траугуту; ему была вручена печать Жонда Народового — символ повстанческой власти.
В течение долгого времени в литературе была принята следующая схема: Ромуальд Траугут не был связан с красными, более того, его направил в заграничную миссию — в Париж — белый жонд, по возвращении Траугут свергнул жонд красных, следовательно, Траугут — представитель белых. Сам приход к власти Траугута нередко изображался как переворот, инспирированный Чарторыским.
Мы уже говорили о том, что направление Траугута за границу было не столько актом доверия со стороны жонда Маевского, сколько стремлением удалить человека, на которого Маевский не считал возможным полагаться. Ничто не свидетельствует о том, что Траугуту были даны какие-либо полномочия, выходящие за пределы военно-организационной сферы. Он не был политическим представителем белого жонда.