Возвратимся к международной политике. Траугут все более убеждался в том, что помоши извне польское восстание может ожидать не от буржуазных монархических правительств Запада, а от революционных сил. Вновь завязанные контакты с венгерскими и итальянскими революционерами занимали все большее место во внешнеполитической деятельности повстанческого правительства, на их основе начала вырисовываться принципиально новая концепция всей освободительной борьбы. Выступать не только против царизма, но против всех угнетателей польского народа, нанести объединенными силами революции удар по самому слабому звену международной реакции — Австрии — так рисовалась Траугуту перспектива борьбы. И он не остановился перед такой перспективой в нерешительности, как это случилось ранее с некоторыми его «красными» предшественниками, переговоры которых с Гарибальди и Кошутом оставались бесплодны. По полномочию, данному Траугутом, повстанческий политический агент в Италии Юзеф Орденга подписал совместно с представителем Венгерского комитета ветераном революции 1848—1849 годов генералом Дьёрдем Клапкой 8 марта (н. ст.) 1864 года в Париже трактат о союзе между повстанческой Польшей и революционными силами Венгрии в борьбе против Австрии и царской России. Эту борьбу союзники обязались вести рука об руку до тех пор, пока оба народа не будут свободны. Примечательно, что в трактате были специально зафиксированы национальные права славянских народов, входивших в состав Венгрии. Один из последних документов, подписанных Траугутом как главой Жонда Народового 7 апреля (н. ст.), была ратификация этого договора. Траугут писал: «Целью настоящего трактата является завоевание полной независимости Польши и Венгрии, а вместе с тем максимальная поддержка дела свободы народов и справедливости».
Уже после ареста Траугута, но в соответствии с намеченной им политической линией Юзеф Орденга подписал на острове Капрера союзный договор с Джузеппе Гарибальди, вождем итальянских революционеров.
Чрезвычайно интересно, хотя и не поддается пока дальнейшей конкретизации, сообщение Маевского: «Когда речь шла о европейских революциях, Траугут упомянул в общей форме, что на основании какихто своих связей и информаций из России может предполагать, что где-то в тылу империи, то ли в Казани, то ли в каком-то подобном месте, готовится вспышка какого-то вооруженно-бунтарского движения». Вероятнее всего, Маевский ошибочно связывает этот разговор с раскрытым значительно ранее «казанским заговором» (Маевский прямо говорит, что заговор был раскрыт «вскоре»). Но сам факт беседы, свидетельствующий об интересе Траугута к перспективам революционного движения в России и о каких-то неизвестных нам его контактах в России, представляет ценный штрих, в полной мере согласующийся с общими тенденциями его политики начала 1864 года.
Во всех основных областях политики Ромуальд Траугут, находясь на посту руководителя восстания, показал себя истинным восстановителем и продолжателем тех идей, которые вдохновляли лучших польских революционеров, стоявших у колыбели восстания 1863 года. Он шел той же дорогой, учитывая уже накопленный в борьбе опыт, его действия целиком отвечали задачам этой борьбы. С железной последовательностью он стремился к новому подъему восстания, и не его вина была, что он не достиг успеха. Было уже слишком поздно.
Соотношение борющихся сил было крайне неблагоприятно. Несмотря на значительное уменьшение начиная с сентября 1863 года повстанческих сил, царизм стягивал в Польшу все новые дивизии, чтобы еще до весны затоптать восстание до последней искры.
В тяжелых условиях гораздо более острой, чем предыдущая, зимы 1863/64 года повстанцы вели неравный бой. В январе 1864 года после разгрома отряда Валерия Врублевского гаснет повстанческое движение на Люблинщине, но за Вислой в Свентокшижских горах и лесах еще одерживают успехи отряды Босака. В феврале неудачная попытка овладеть уездным городком Опатовом подрывает силы восстания и в этом районе, Босак и его уже немногочисленные отряды не покидают поля борьбы, но восстание явственно догорает.