Слова о неразрывной связи между рабочим движением и борьбой за освобождение Польши не были для Врублевского пустой декларацией, а выражали его подлинные убеждения. В деятельности генерала Коммуны можно найти сколько угодно тому подтверждений. Приведем лишь одно из них. В 1877 году, когда началась русско-турецкая война, английская дипломатия, добиваясь ослабления царской России, мечтала о восстании в Польше и Литве. Английский министр иностранных дел лорд Дизраэли предложил Врублевскому огромную сумму денег на организацию восстания. В прежние времена немногие из польских эмигрантов отвергли бы такое предложение. Врублевский, посоветовавшись предварительно с Марксом и Энгельсом, ответил Дизраэли следующим образом: Я не кондотьер и не собираюсь драться ради денег. Если бы я видел, что наступило время для восстания, то подготовил бы его в своем крае, не ожидая денег английских капиталистов. Показательна не только эта отповедь Врублевского любителю политических провокаций, но и то, что подавляющее большинство польской эмиграции одобрило его позицию.
Надеясь избавиться от материальных затруднений, которые неотступно сопутствовали ему в Лондоне, Врублевский в 1877 году переехал в Женеву. Там была большая колония польских и русских революционных эмигрантов. В числе тех, с кем особенно сблизился Врублевский, могут быть указаны П. Л. Лавров, П. Н. Ткачев и некоторые другие русские народники, а для более позднего периода — Г. В, Плеханов и его соратники из группы Освобождение труда. Отъезд из Англии не прервал старых дружеских отношений. Маркс и Энгельс писали Врублевскому, интересовались его деятельностью и состоянием здоровья, оказывали материальную помощь. Последнее сохранившееся письмо Врублевского Марксу датировано декабрем 1881 года — это соболезнование по поводу смерти его жены от имени всех польских социалистов в Женеве. Что касается писем Энгельсу, то среди них наряду с более ранними есть письма, датированные 1890—1894 годами.
Плохое состояние здоровья ограничивало силы Врублевского, но он продолжал политическую деятельность как в эмигрантских кругах, так и в подпольных организациях, существовавших на польских землях и на русской территории. В конце 1877 года он, по его собственным словам, должен был доехать до Галиции, а затем вернуться. Некоторые другие данные позволяют высказать предположение о том, что Врублевский не только доехал до границы, но даже пересек ее, побывал в Петербурге, Одессе и лишь после этого возвратился в Швейцарию. В одном из писем Энгельсу, датированных 1890 годом, Врублевский упоминает о том, что он по меньшей мере три раза под открытым небом ночевал у границы Польши, что собирается приехать в Лондон, чтобы дать подробный отчет о виденном.
В 1885 году французское правительство объявило амнистию участникам Парижской коммуны. Воспользовавшись этим, Врублевский вернулся во Францию и поселился в Ницце. Средства для существования он добывал, работая поденщиком-молотобойцем. Один из его друзей рассказывал: Врублевский в Ницце, чтобы как-нибудь прожить, работал у кузнеца. Однако поврежденная левая рука часто сильно болела, и бывали дни, когда он ничего не зарабатывал, ибо не был в состоянии поднять молот. Сегодня пошел сообщить кузнецу, что не может работать Сильная, должно быть, у него боль, если он расстается с молотом, потому что когда не кует, то и не ест.
Политические противники несколько раз пытались организовать покушение на Врублевского, но безрезультатно. Однажды его все-таки подкараулили ночью на улице и избили так, что он пролежал в бессознательном состоянии до утра. Подобрали его друзья из русских эмигрантов; они собрали нужную сумму денег и положили его в госпиталь В письме от сентября 1894 года Врублевский писал Энгельсу: ...Я пробыл восемь месяцев в ниццской больнице, где мне сделали три тяжелые операции: одна из них продолжалась три часа — надо было разрезать бок и извлечь ребра; наконец я вышел из больницы с настолько поврежденными руками, что немыслимо ни работать, ни писать.
Вскоре Энгельсу и другим его друзьям удалось добиться, чтобы Врублевский переехал в Париж. Один из бывших коммунаров помог ему устроиться на службу в газету Энтрансижан: он должен был контролировать розничную продажу в киосках. Жил Врублевский в самой дешевой гостинице, питался плохо, часто болел. Во время болезни друзья из парижских рабочих приходили навестить генерала Коммуны Один из посетителей описал свои впечатления: комнатушка под самой крышей многоэтажного дома такая тесная, что кровать занимает две трети ее площади; с постели из старых газет поднялся навстречу пришедшим седой, всклокоченный, до предела исхудавший старик. В нас, стоявших в дверях, впились черные угольки горящих глаз. Во взгляде его было нечто похожее на хищную птицу; с рукой, обвисшей от сабельного удара, он выглядел будто орел со сломанным крылом, лишившийся в бурю перьев и сил.