В конце 1860 года произошло событие непосредственно затронувшее участников петербургских кружков и оказавшее несомненное влияние на их состав и политическую активность. От слушателя Инженерной академии подпоручика Никонова начальство потребовало извинений перед одним из преподавателей за «неуместное объяснение» с ним. Преподаватель был поклонником николаевских методов воспитания и не отличался корректностью в обращении со слушателями. Никонов отказался принести извинения, хотя ему пригрозили исключением Его решение было поддержано всеми слушателями академии, которые единодушно решили оставить ученье, если эту угрозу приведут в исполнение. В октябре 1860 года был исключен запищавший Никонова подпоручик Лебедев, и тут же начальник академии получил рапорты почти от всех обучающихся офицеров с просьбой об отчислении. Под действием угроз и уговоров начальства одиннадцать рапортов было взято назад, а остальные сто пятнадцать офицеров остались непоколебимыми. Было назначено следствие, готовилась судебная расправа. Но, испугавшись общественного мнения, царь решил замять дело: офицеры, не взявшие рапорты, были наказаны административным порядком.
Несмотря на принятые меры, «история» в Инженерной академии имела значительный общественный резонанс. Этому содействовали публикация упомянутого приказа, быстро доставленного в Лондон, в номере «Колокола» от 3 (15) февраля 1861 года, а также предпосланная публикации статья Герцена «Сто пятнадцать благородных офицеров». «Россия, — писал Герцен в этой статье, — может радоваться и гордо смотреть на свою молодежь. В одном военно-учебном заведении нашлось сто двадцать шесть офицеров, которые предпочли обрушить на себя всяческие гонения, испортить свою карьеру, чем молчать перед нелепыми поступками начальства. Только одиннадцать раскаялось. Недаром мы с такой теплой надеждой смотрим на молодое поколение военных. Честь им и слава». Эти слова были хорошо известны многим офицерам. Участниками «истории» в Инженерной академии являлись многие из посетителей литературных вечеров на квартире Домбровского и его товарищей, в частности братья Петр и Николай Хойновские, Витольд Миладовский, Гаспер Малецкий, Николай Васьковский и др. Домбровский и весь кружок генштабистов не только внимательно следили за ходом событий, но и помогали участникам «истории» своими советами. Конечно, в числе ста пятнадцати ушедших из академии офицеров были люди политически индифферентные, вовлеченные в антиправительственную демонстрацию силой обстоятельств. Однако для многих из них «история» явилась решающим поворотным пунктом, обусловившим их присоединение к революционному лагерю. «История» в Инженерной академии повлияла и на других офицеров, вызвав приток новых сил к офицерским кружкам в войсках Петербургского гарнизона и в других местах, в особенности там, куда попадали откомандированные участники «истории». Домбровский не раз убеждался в этом, наблюдая за ними в Варшаве и ее окрестностях. В трех саперных батальонах, расположенных в Польше, бывшие участники «истории» на его глазах сплотили вокруг себя крепкие революционные кружки.
Чем дальше, тем больше дискуссии на литературных вечерах у генштабистов, как и в других офицерских кружках, сосредоточивались на подготовке вооруженного выступления, на расширении сети и укреплении готовивших его конспиративных организаций. Эти вопросы всплывали едва ли не каждую неделю, но особенно горячо они обсуждались на тех Ноябрьских встречах, которые были посвящены годовщине восстания 1830—1831 годов[3]. Так было в 1860 году. Так было и в ноябрьский вечер 1861 года, когда споры достигли наибольшей остроты, когда стали особенно очевидными имевшиеся разногласия. Не все посетители литературных вечеров были сторонниками вооруженного восстания, а некоторые, признавая его неизбежность, отодвигали выступление на неопределенно длительный срок. Часто спорили о целя восстания: сводятся ли они к восстановлению независимой Польши или предполагают достижение важных социальных реформ. Не было единства в вопросе о том, что должно получить крестьянство при ликвидации крепостного права, и о том, насколько широко следует привлекать к подготовке восстания наряду с выходцами из дворянства — офицерами, студентами и т. д. также и широкие слои трудящихся. Домбровский и его единомышленники выступали за подготовку восстания в кратчайшие сроки, считали, что городскую бедноту и крестьян следует вовлекать в создаваемые конспиративные организации, доказывали, что целью борьбы наряду с восстановлением Польши должны быть широкие социальные преобразования во всей Российской империи. В тот ноябрьский вечер они до хрипоты спорили с теми, кто придерживался иной точки зрения, кое-кого перетянули на свою сторону, но до полной победы было еше далеко.