— Ты хочешь бросить меня, душа моя? — сказал он. — Немного осталось нас, старых кавказцев. Мне уже за шестьдесят. Евдокимов не утихомирится, пока не схватит Шамиля за холку. Я тебя не удерживаю. Но без тебя мне будет трудно. Ты мой костыль. А дальше действуй как знаешь…
Домбровский остался. Он корил себя за это. Да, он любит старого славного Небольсина. Но надо уметь жертвовать личным ради высокой общей цели. А в то же время покинуть армию в такой момент не позволяет воинская честь. Но ведь эта армия ведет несправедливую войну. Как примирить все эти противоречия? Ярослав знал, что Небольсин не откажет ему в командировке. И все же он останется здесь, на Кавказе. И сделает он это потому, что и верность друзьям — одна из наиболее высоких добродетелей.
Впрочем, война явно кончалась. В Ведень прибыл сам генерал-фельдмаршал и наместник Кавказа князь Барятинский. Он разделил армию на три колонны — чеченскую, дагестанскую и лезгинскую. Все они с разных сторон концентрически стягивались к долине реки Андийское Койсу. Разведка донесла, что Шамиль укрепил гору Килитль, а правый берег реки загромоздил огромными непроходимыми каменными завалами. Оборону здесь он поручил своему сыну Кази-Магоме. Дагестанской колонной командовал Небольсин.
Лезгинский и чеченский отряды пошли в лоб на неприятеля. Повторные атаки следовали одна за другой, но преодолеть оборону Кази-Магомы им не удалось. Потерпев значительный урон, обе колонны отступили. Князь Барятинский, наблюдавший бой через подзорную трубу, холодно заметил генералу Евдокимову:
— Ваши люди, генерал, плохо подготовлены к преодолению долговременных препятствий.
Генерал молча кусал седой ус. Он был вне себя от ярости. Он тут же разжаловал нескольких офицеров за трусость и поставил во главе рот старых унтер-офицеров. Сам он вышел перед атакующими и с криком: «Видно, вас генералы должны водить в атаку, так вашу мать!» — бросился вперед, не обращая внимания на свистевшие вокруг пули. «Безумец», — сказал генерал-фельдмаршал и послал за Евдокимовым адъютантов с приказом вернуть его на наблюдательный пункт. Эта атака не удалась, как и предыдущие.
В это время дагестанская колонна во главе с полковником Небольсиным, совершив глубокий обход, подошла к реке, у переправы Сагрытло. Противоположный берег был настолько крут и обрывист, что Кази-Магома счел возможным не укреплять его. К тому же отсюда было далеко до его расположений. Обо всем этом ночная разведка донесла Небольсину. Он распорядился захватить с собой веревки и лестницы. Пришли сюда затемно. Еще по дороге, в буковом лесу свалили деревья и связали плоты. Первая рота под командой Домбровского перебралась благополучно.
Однако разведка Небольсина не заметила небольшого сторожевого отряда, патрулировавшего неподалеку в горах. Горцы открыли огонь. Несколько плотов затонули, а среди солдат первой роты, уже взобравшихся на сушу, поднялась паника. Но Домбровскому удалось собрать их и повести в наступление. Тем временем вся колонна перебралась на берег. Сторожевой отряд был перебит. Небольсин вышел во фланг Кази-Магоме. Шамиль с четырьмя сотнями мюридов ускакал и заперся в ауле Гуниб. 25 августа, окруженный русскими войсками, он сдался Барятинскому.
Домбровский с группой отличившихся офицеров присутствовал при акте капитуляции. С сочувствием смотрел он на отважного кавказского вождя, вручавшего свою шашку победителю. Кучка фанатичных мюридов — вот все, что осталось у Шамиля от его войска, столько лет сотрясавшего Кавказ. Ярослав понимал, что поражение Шамиля решила не только военная техника русских и их численное превосходство, но и политические ошибки самого Шамиля, оттолкнувшего своим деспотическим режимом народ.
Канцелярия наместника работала не торопясь. Только в конце сентября Домбровский получил бумагу, извещавшую, что он «откомандировывается в Санкт-Петербург для сдачи экзаменов на предмет поступления в Академию генерального штаба». Ярослав с волнением держал в руках долгожданное разрешение… «Буде поручик Домбровский, — сообщала далее эта бумага, — оных испытаний не выдержит, ему надлежит возвратиться в ряды войск, испросив назначение в штаб-квартире Кавказского корпуса…»