Попутно она отметила, что, наложив на лицо чуть-чуть грима, запросто сможет сыграть старушку. Нужно только нарисовать тени под глазами и подчеркнуть складки, на месте которых лет в тридцать — сорок появляется двойной подбородок и морщины.
Но сейчас она не выглядела старой.
Летиция опять ушла к себе в комнату, осторожно ступая по ковру. Оказавшись в комнате, она голосом подала команду и включила свет, легла на кровать, взяла с тумбочки фотоальбом, который принесла ей Джейн, и начала осторожно переворачивать тонкие черные страницы. А отыскав нужное место, долго вглядывалась в лицо своей прабабушки, а потом бабушки в младенческом возрасте.
Оркестр обучали три инструктора. Они расположились в одной из старейших студий, примыкающей к зрительному залу. Уроки эстетики в последнее время стали очень популярны — музыкальная аппаратура в школьных классах намного превосходила домашнюю, инструкторы тоже были нарасхват. Все они были ПД.
После получаса групповых занятий каждый ученик мог вернуться к собственной клавиатуре и, заказав звуконепроницаемые сферы — во избежание какофонии, — практиковаться самостоятельно.
Сегодня Летиция тренировалась всего полтора часа. А затем просто сидела, закусив губу, неподвижно уставившись в пустое пространство над клавиатурой.
— Пожалуйста, уберите звукоизоляцию, — попросила она, поднимаясь с черной скамьи. Мистеру Тигью, старшему инструктору, она объяснила, что ей нужно сходить по одному поручению.
— Не забудьте поупражняться с полирифмами, — посоветовал он.
Выйдя из класса, Летиция направилась в большую аудиторию со сценой. Она знала — сегодня здесь собирается драмкружок, в котором занимается Рина.
В аудитории было темно, прожектор выхватывал из темноты лишь небольшой участок сцены, где сидели члены труппы, разучивая роли из какой-то старинной пьесы. Рик Файетт, самый старший и спокойный из них, с короткими черными волосами, первый заметил ее, но ничего не сказал — только бросил взгляд на Рину. Рина прервала на полуслове свою реплику и, обернувшись, оценивающе посмотрела на Летицию. Эдна Корман увидела ее позже всех и покачала головой, так, словно увидела вдруг последнюю соломинку, за которую можно уцепиться.
— Привет, — сказала Летиция.
— Что ты здесь делаешь? — Голос Рины звучал скорее презрительно, чем удивленно.
— Я подумала, может быть, вам все еще… — Летиция решительно вскинула голову. — Словом, может быть, я на что-то сгожусь?
— Конечно, сгодишься, — сказала Эдна Корман.
Рина отложила листок с ролью и встала.
— А почему ты вдруг передумала?
— Просто я решила: что в этом обидного — сыграть старушку? — сказала Летиция. — Подумаешь, какое дело… Я принесла фотографию своей прабабушки. — Она достала из кармана портмоне с фотографией — копией той, что хранилась в альбоме. — Можете загримировать меня под прабабушку.
— А что, похожа, — сказала Рина, беря у нее портмоне.
— Да, некоторое сходство есть.
— Посмотрите-ка… — Рина передала фотографию дальше, и все стали с интересом ее рассматривать. Даже Эдна Корман не удержалась и бросила на нее беглый взгляд. — А ведь она действительно похожа на бабушку.
— Вот это да, — сказал Рик Файетт и удивленно присвистнул. — Слушай, а из тебя получится классная старушенция.
Неделю спустя Рутгер неожиданно вызвал ее к себе. Летиция вошла в кабинет и спокойно уселась перед столом.
— Значит, ты все-таки поступила в драматический класс.
Летиция кивнула.
— По какой же причине, если не секрет?
Словами это было выразить нелегко.
— Ну, просто я сделала кое-какие выводы из ваших слов.
— Ну и как, есть между вами какие-нибудь трения?
— Нет, мы сразу поладили.
— Ну и замечательно. Тебе дали другую роль?
— Нет, я играю пожилую даму. Они загримируют меня для спектакля.
— И ты не возражаешь?
— Нет.
Казалось, Рутгер выискивает, к чему бы придраться, но ничего не может найти. В конце концов он поблагодарил ее за визит с улыбкой, в которой все еще сквозило подозрение.
— Ну что же, ты свободна. Когда понадоблюсь тебе — заходи. Старайся держать меня в курсе.
Труппа собиралась на репетиции каждую пятницу, на час позже, чем начинались занятия с оркестром. Летиция договорилась, чтобы музыкальную программу сбросили на ее домашнюю клавиатуру. После пробного чтения и получасового собеседования она получила разрешение участвовать в репетициях от консультанта драмкружка мисс Дарси, старой девы, НГ, которую она довольно редко видела в школе. Мисс Дарси выглядела старомодной, особенно когда обращалась ко всем ученикам «мисс» и «мистер», но при этом прекрасно разбиралась в драме и в сценическом искусстве.
Во время читки Рина оставалась с Летицией и в конце сказала, что та появилась весьма кстати — идея дать роль старушки Рику Файетту была не очень-то удачной. Сам Файетт тоже был рад избавиться от этой роли, потому что одну роль ему уже дали и он боялся, что не справится сразу с двумя персонажами.
Уже во время второй репетиции Файетт, оценив по достоинству игру Летиции, представил ее сказочно прекрасному, большеглазому и стройному Фрэнку Лероксу, еще одному члену труппы. Файетт объяснил: Лерокс слишком застенчив, чтобы выходить на сцену, но он будет гримировать их.
Когда Лерокс стал к ней приглядываться, Петиция занервничала.
— Да, у тебя есть свое лицо, — сказал он мягко. — Можно я его потрогаю, чтобы лучше уяснить контуры?
Летиция не смогла не рассмеяться, но тут же смолкла, устыдившись своей глупости.
— Ладно, — согласилась она. — Ты собираешься подрисовать мне морщинки и наложить тени?
— И еще многое другое, — сказал Лерокс.
— Он заснимет твое лицо в движении, — сказал Файетт. — Потом тщательно изучит и вылепит лазерно-пенную модель — это гораздо лучше, чем маска. В прошлом году он сделал маску, когда гримировал меня под Горбуна из Нотр-Дама. И получилось совсем не смешно.
— Да, так будет намного лучше, — согласился Лерокс, осторожно прикасаясь к ее коже, проводя по щекам и подбородку, откидывая назад волосы, чтобы получше рассмотреть виски. — Я могу вылепить две или три скульптуры, изображающие твое лицо и шею в разных положениях. А потом сделаю литейные формы для мягкого материала.
— Когда он закончит работать с тобой, ты сама себя не узнаешь, пообещал Файетт.
— Рина говорит, ты носишь с собой фотографию прабабушки. Позволь мне взглянуть, — попросил Лерокс.
Легация протянула ему портмоне, и он долго рассматривал фотографию, прищурившись.
— Какое прекрасное лицо, — сказал он наконец. — А я вот никогда не видел своей прабабушки. Бабушке моей на вид столько же лет, сколько и маме. Их можно принять за сестер.
— Когда он закончит, — воскликнул Файетт, уже несколько начиная раздражать Летицию своей восторженностью, — вас с прабабушкой тоже можно будет принять за сестер!
Летиция вернулась домой вечером, заплатив в метро за поздний проезд. Она сама себе удивлялась. Все годы в колледже она держалась на отшибе, почти ни с кем не общалась, если не считать беззлобного пикирования с Джоном Локвудом. А теперь ей по-настоящему нравились и Файетт, и странный Лерокс с тонкими, бледными, сильными и чуть холодными руками. Лерокс — ПР, но совершенно очевидно, что его родители разошлись во вкусах. Кто он вундеркинд? Никто этого не утверждал. Все ПД делали вид, что их вовсе не интересует их классификация — возможно, для них это был слишком болезненный вопрос, задевающий их гордость.
Рина вела себя с ней доброжелательно, во всем помогала, но все-таки сохраняла некоторую дистанцию.
Еще с крыльца Летиция услышала обрывки новостей, транслировавшихся в гостиной. Войдя, она никого там не застала — видимо, родители ушли на кухню.
Пока она смотрела на ведущую издалека и под углом, та была полупрозрачной, голубоватого оттенка и напоминала призрак. По мере того как Петиция приближалась, ведущая обретала плоть, постепенно превращаясь в подлинную богиню с восточно-негроидными чертами лица, прямыми золотистыми волосами и бронзовой кожей. Но Летицию сейчас занимала не столько ее внешность, сколько то, что она говорила.