Что-то находилось в центре комнаты, и вскоре я обнаружила, что это был покров для гроба. Для меня большим облегчением было увидеть, что он был не черным, но светлого оттенка серого. Кто-то был на коленях рядом с ним, и, как только я медленно приблизилась, я увидела, что это был мой дорогой сын. Он стоял на одном колене, его локоть лежал на другом, и лицо было закрыто рукой. Одна рука была брошена на другую сторону гроба так, как будто он в последний раз обнимал свою маленькую маму. Я видела, что тело в гробу лежало так, как будто оно мирно спало, и было одето в серебристо-серое, с белыми мягкими складками около шеи и груди. Я признательна им за то, что они так хорошо помнили мои пожелания.
Я обвила руками шею моего любимого сына, и мягко положила его голову себе на грудь, коснувшись щекой его склоненной головы. Потом я шепнула:
- Дорогой, я здесь рядом с тобой – живая и дышащая, сильная и здоровая. Почему ты не обратишься ко мне вместо того безжизненного тела в гробу? Там только изношенное арендованное жилище – я твоя живая мама.
Он поднял голову, как будто слушал, потом, мягко положив свою голову на белое лицо в гробу, шепнул:
- Бедная, дорогая мамочка! – и снова закрыл лицо обеими руками, его тело сотрясалось от судорожных рыданий.
Пока я старалась успокоить его, дверь открылась и вошла его прекрасная молодая жена. Я обернулась навстречу ей, она медленно двинулась по направлению к нам. На середине пути мы встретились, и, мягко взяв обе ее руки в свои, я шепнула:
- Утешь его, дорогая девочка, как только можешь; он нуждается в человеческой любви.
Она на минуту нерешительно остановилась, глядя прямо в мои глаза, потом прошла дальше и преклонила колени рядом с ним, положив голову на его плечо. Я увидела, что он обнял ее и прильнул к ней, потом я ушла из комнаты, чувствуя, что он успокоился от того, что они были вместе.
За дверью я на мгновение остановилась, потом, медленно поднявшись по лестнице, вошла в знакомую комнату, дверь которой была приоткрытой. Все осталось в том же виде, как и тогда, когда я покинула ее, за исключением того, что не было тела, лежащего на белой постели. Как я ожидала, я нашла моего драгоценного мужа в этой комнате. Он сидел около ниши с окном, его рука покоилась на столе, и он печально смотрел на пол. Моя сердечная лучшая подруга сидела рядом с ним, и, казалось, пыталась утешить его. Когда я вошла в комнату, наш брат Фрэнк встал с кресла возле него и вышел, с сочувствием взглянув на меня. Я сразу же подошла к моему дорогому мужу, обняла его и прошептала:
- Любимый! Дорогой, я здесь!
Он беспокойно завертелся, не меняя своего положения.
Вирджиния сказала, как бы продолжая разговор:
- Я уверена, что она бы сказала тебе не оставить вещи незаконченными, которые возможно было бы сделать для нее.
- Она права, - шепнула я.
- Она была одна в эти последние минуты жизни, - стонал он.
- Да, дорогой, но кто знал, что они окажутся последними? Она так внезапно заболела. Что я могу сказать, чтобы утешить тебя? Ну, будет, пойдем с нами домой! Она хотела бы, чтобы ты так сделал, - я уверена.
Он печально покачал головой со слезами на глазах и сказал:
- Труд является моим единственным спасением. Я должен вернуться, как можно быстрее.
Она больше ничего не говорила, и он устало прислонился к своему легкому стулу. Я тихо подошла близко к нему и вдруг его руки окружили меня. Я шепнула:
- Дорогие, вы не видите, что я действительно рядом с вами?
Он был очень тих, и комната была очень спокойной, только стрелки моих маленьких часов все еще тикали на туалетном столике. Сейчас я поняла по его ровному дыханию, что он решил передохнуть от своего горя. Я мягко выскользнула из его рук и подошла к моей подруге, стоящей на коленях рядом с ним, и обхватила ее руками.
- Вирджиния, Вирджиния! Ты знаешь, я не умерла! Почему ты скорбишь?
Она взглянула на измученное лицо человека перед ней, потом закрыла лицо руками, шепча, так, как будто слышала меня и отвечала:
- О, Ребекка, милая, как ты могла покинуть его?
- Я здесь, дорогая! Пойми, что я здесь!
Она не прислушалась ко мне, но сидела, поглощенная скорбью.
Спустя несколько минут в комнату вошел незнакомец и негромко сказал что-то вроде того:
- Поезд скоро прибудет, - и подал моему мужу шляпу.
Он встал и подал руку Вирджинии, и наш сын с женой встретили его у двери; они начали спускаться по лестнице. Только тогда мой муж приостановился и бросил печальный взгляд вокруг комнаты; его лицо было белым от боли. Наша дорогая дочь быстро подошла к нему, обняла его за шею, повернула его лицо к себе («Боже, благослови ее во всем!» - тихо молилась я). Мгновение они стояли так, потом, сдерживая душевное волнение, они все прошли вниз по лестнице в ту первую комнату.