ГЛАВА 14
Не все архангелы могут пересказать
Радости того святого места,
Где Отец с радостью открывает
Свет своего небесного лица.
Чарльз Уэсли.
«И наполнился храм дымом от славы Божьей и от силы Его» - Откр.15:8.
Все еще проходя через парк, мы вышли на открытую местность, и шли некоторое время цветочными лугами и волнистыми равнинами. Наконец, мы вошли в обширный лес, где огромные деревья возвышались над нами, подобно качающимся великанам. День был почти закончен – день, полный радости и приятных сюрпризов, и счастливых часов! Он был наполнен, но я чувствовала, что-то еще оставлено для меня, глубоко спрятанное в сумеречной долине дня; что-то, что держало мою душу в трепете, как последние моменты предстоящих Святых Таинств.
Мой брат шел со мной, погрузившись в мысли, но он был даже более мягок, чем обычно. Я не спрашивала, куда мы идем в этот необычный час, так далеко от дома, Страхи, сомнения и вопросы нисколько не досаждали моей душе. Несмотря на то, что лес был густой, золотое сияние сумерек было под деревьями, а также просеивалось вниз через дрожащие ветви над головой, подобно тому, как падает свет через окна некоторых больших кафедральных соборов. Наконец, мы вышли из леса на обширную равнину, которая растянулась в необозримое пространство перед нами, и вдали мы слабо расслышали шум волн бессмертного моря, о котором я слышала так много, но еще не видела. Но за их слабыми и отдаленными раскатами молчание вокруг нас было напряженным. Мы остановились на минуту у кромки леса; потом, когда мы продвинулись на несколько шагов по равнине, я осознала, что сразу же справа от нас земля закрывается возвышенностью; и, когда я повернулась, мои глаза увидели зрелище, которое вечные годы земли и неба никогда не могут стереть. На вершине этого мягкого склона стоял храм, чей обширный купол, массивные колонны и твердые стены были из незапятнанного жемчуга, и сквозь большие окна которого светилось белое сиянье, которое поглотило золотое свечение сумерек и затмило его своим собственным. Я не воскликнула, не спрятала лицо, как при прежних открытиях, но я медленно упала на колени, и, скрестив руки на груди, с поднятым лицом, успокоенным сердцем и безмолвными устами, положила все мое существо в поклонении у ног Того, «Который восседает на троне». Как долго я преклоняла колени таким образом, я не знаю. Даже бессмертной жизни, казалось, не хватит для этого величайшего небесного таинства. Наконец, брат, который в безмолвии был на коленях рядом со мной, встал и, поднимая меня на ноги, нежно шепнул:
- Пойдем.
Я больше чувствовала, чем видела, что его лицо было бледно от глубины его эмоций, и я последовала его совету в молчании. Длинный лестничный пролет с низкими широкими ступенями постепенно увеличился от места, где мы стояли, до самого входа в храм. Ступени тоже были из твердого жемчуга, окаймленного с обеих сторон каналами, вымощенными золотыми камнями, через которые текли кристальные воды, встречающиеся и смешивающиеся в один поток далеко на равнине. Поднявшись по ступенькам, мы вошли в Храм, и на минуту остановились в молчании. Я не знаю, как это было, но в этот момент, - это, может быть, был и больший отрезок времени, чем я знала, - каждая деталь того удивительного интерьера была закреплена в моей памяти, как сцена, которую сфотографировали. Прежде приходилось неоднократно посещать комнату, чтобы потом правильно описать ее в деталях, но эта, как вспышка молнии, запечатлелась в моей памяти - неизгладимо на все время, нет - на вечность.
Огромный купол, в тот момент закрытый светящимися облаками, поддерживался тремя рядами массивных столбов из золота. Стены и полы были из жемчуга, также как и большая платформа, которая занимала, по меньшей мере, одну треть Храма на восточной стороне. Не было никаких сидений. Большие золотые колонны стояли, подобно стражам, на блестящем полу. Золотые перила обегали вокруг платформы со всех трех сторон, так, что она была недоступной частью храма. Под этими перилами, на полу Храма, платформу окружали ступени, также из жемчуга. В центре платформы был огромный престол из золота, поддерживаемый золотыми серафимами с распростертыми крыльями, по одному на каждом углу; а под ним, в большом жемчужном бассейне, играл фонтан искрящейся воды, и я интуитивно знала, что это был источник чудесной реки, которая текла через сады неба и вымывала из нас последние пятна смерти и греха.
Никого из жителей, кроме нас самих, не было в храме; только мы двое преклонили колени и склонили головы рядом с оградой престола на дальней стороне; но у престола стояли четыре ангела, по одному на каждой стороне, одетые в длинные белые одежды, с длинными тонкими трубами из золота в поднятых руках, как будто в ожидании сигнала для их трубного зова. Длинные портьеры из серебристой тонкой ткани свисали тяжелыми складками позади престола у платформы. Внезапно, в тот момент, как мы рассматривали, мы увидели, что портьеры задрожали и накалились до сияния, намного превосходящее блеск полуденного солнца, и весь храм был «наполнен славой Господней». Мы увидели, в центре светящихся облаков, которые заполнили купол, формы ангелов-арфистов, которые, как и мы, поклонились у ограды престола и призвали нас обратиться к «яркости его прихода», мы услышали трубный зов от четырех ангелов около престола, и голос небесных арфистов, когда они запели: