— Сын впереди, а ты его на телеге догоняешь, — не без иронии сказала мама.
Иоганн нахмурился и стал складывать фотографии.
Обоз ушел так же внезапно, как появился, снялся с места, как цыганский табор. Полдня все суетились во дворе, что-то таскали, складывали. А утром следующего дня серые повозки, крытые брезентом, затянутые ремешочками и тесемками, на смазанных колесах выкатили на шоссе.
Двор с остатками навоза, соломы, поломанным забором показался еще более огромным и неуютным, чем прежде.
— Слава богу, — сказала Василиса Адамовна, глядя вслед последней повозке.
— Скатертью дорога, — окидывая взглядом двор, напутствовала обозников сестра.
6. ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ
Последнее время мы редко видим сестру дома. Она больше пропадает у Смирницких, что-то непонятное затевая с Таней.
Однажды они меня попросили погулять около дома, ну вроде бы покараулить. Тогда к нам пришли под вечер кроме моей сестры и Тани еще Борис Покус с младшим братом Ильей и какая-то незнакомая девушка.
С Покусами мы были знакомы до войны, их отец служил вместе с нашим. Илья был соучеником сестры, а Борис занимался в институте. У них была еще сестра Фаина — полная черноглазая девица.
С ними случилось то же, что с нами в первые минуты войны. Прямо около дома разбомбило машину. Маму убило сразу, а Илью, Бориса и Фаину ранило. Бориса — легко, и он быстро поправился, а Илья и Фаина больше месяца лежали в больнице.
У Ильи и сейчас, когда мы прохаживались возле наших ворот, ныла рука. Рана в плече заживала плохо: то ли там сидел осколок, то ли внесли инфекцию. Плечо было перебинтовано и казалось под пиджаком выше другого.
— Они у меня совсем хотели руку отхватить, — морщась, сказал Илья, — я не дал.
— Кто они? — не понял я.
— В больнице, где мы лежали. Народу битком, возиться некогда, давай, значит, отрежем.
— Я знаю, что в больницах творилось. Мы бабушку искали.
— Если бы по правилам, мне бы еще лечиться надо. И потом, кто его знает, может, зря не дал ампутировать.
— ??
— Врачи сказали гангрена может быть.
— Что ты, Илья, — попытался я успокоить парня, толком не зная, что такое гангрена. — Ничего не будет. Если не было сразу, то теперь наверняка не будет.
— Вот и я так думаю, — неожиданно быстро согласился Илья. — Если что, уже бы проявилась. Только понимаешь, неудобно, мешает она мне, перевязки надо делать. И Борису обуза. Эх, если бы не рука, — в сердцах заключил Илья.
— Что, если бы не рука? — полюбопытствовал я.
— Не сидели бы мы тут с Борисом. Ладно, не будем об этом, — спохватился Илья, — давай лучше смотреть как следует.
— Я и так смотрю как следует.
Я был всецело поглощен поручением. Чувство гордости и ответственности переполняло меня. Шутка ли, мне доверили с Ильей покараулить, пока сестра, Таня, Борис и та незнакомая девушка о чем-то договариваются; «Это уже не игра, это по-настоящему», — думал я, поеживаясь от волнения и ветра. В тот вечер было ветрено и сыро. На крышах домов дребезжало железо, одиноко хлопала где-то отворенная калитка.
Мы с Ильей прохаживались вдоль забора, и меня все время подмывало спросить, о чем говорят в доме. Но я понимал, что Илья все равно не скажет, а за любопытство отругает. Прикусив язык на полуслове, я помалкивал.
Никто подозрительный на улице не появлялся. Да и вообще улица была пустынна. С наступлением вечера люди спешили укрыться в домах.
Из дому вышел Борис, подозвал нас.
— Ну как, здесь все в порядке? Это что хлопает так? — спросил, прислушиваясь.
— Калитка где-то открыта, — ответил Илья.
— Ветер видал какой, — сказал Борис и, поправляя растрепавшиеся волосы, вернулся в дом.
Поодаль за железнодорожным мостом протяжно прокричал паровоз. Казалось, на земле ничего не произошло, настолько это было буднично.
— Слушай, Илья, вот мы будем вспоминать, наверное, обо всем и даже не поверим, что это были мы, правда?
— А ты мечтательный парень, — сказал Илья. — Все рассуждаешь, рассуждаешь.
— Точно, — подтвердил я, — мне так, знаешь, интересней. Смотришь со стороны, как оно происходит с тобой или с другими, и, вроде, не так страшно.
— Ты просто многого не понимаешь, поэтому не так страшно.
— Я все понимаю, — смешно взорвался я, — и потом, я не говорю, что совсем не страшно.
— Не обижайся, — сказал Илья, — ты просто не можешь все понимать, хотя бы по возрасту. И потом, кто думал, что так получится. Тут и взрослые не во всем разобраться могут.