Его книги нельзя читать подряд — надо откладывать их после каждого прочитанного стихотворения, ибо оно требует осмысления. Цитировать его бесполезно, Васильева надо читать. Его печатают журналы «Москва», «Новый мир», «Дружба народов» — мимо таких стихов пройти невозможно.
Он продолжает традиции поэзии девятнадцатого века, но — странное дело! — это не мешает его стихам быть весьма и весьма современными. Видимо, дело в том, что они воспринимаются на уровне эмоций, а эмоции не изменились с начала человеческих времен.
А еще он — главный редактор «сумасшедшего» детского журнала «Простокваша». Красочный, специально для детворы, журнал этот вызывает тихое восхищение. В нем работают не за деньги — иногда авторам и художникам не платят по нескольку номеров. Здесь работают из любви к творчеству и детям. Шутливые и серьезные заметки перемежаются со сказками, загадками, шарадами, выдуманными специально для каждого номера.
И только сам С. Васильев знает, каких трудов стоило ему пробить тот или иной номер, как сложно было найти идею номера, а главное — добиться, чтобы на журнал бесперебойно выделялись деньги. Но несмотря на это, он продолжает быть выдумщиком, моторчиком, который заставляет игрушку-журнал двигаться и ползти вперед.
А еще он — прекрасный переводчик. Магомед Ахмедов из Дагестана долго искал переводчика для своих стихов и нашел его в Васильеве. Если судить по переводам, в Дагестане родился второй Расул, чья популярность в немалой степени также зависела от прекрасных переводчиков.
С ним легко и сложно, он прекрасный собеседник, настолько прекрасный, что в пору приглашать доктора Торпеду или логопеда Эспераль, чтобы решить все деликатные вопросы нашего бытия. Правда, и они не всегда могут помочь и лишь неопределенно разводят руками.
А когда ему становится совсем плохо, Васильев уходит в лес. Там у него есть укромные места, где прорастают мицелии шампиньонов, груздей, белых грибов и даже сморчков. Там летят в бесконечность пауки на золотой паутине. Там шепчет ласковые слова нагретый солнцем дождь. Там выпрыгивают из воды затемненных камышом озер, радуясь жизни и своей силе, крутолобые сазаны с красно-черными плавниками. Там подрагивают изумрудные стрелки стрекоз и шумит камыш — таинственно и загадочно.
Мир успокаивает, хочется смотреть вдаль и, улыбаясь, думать о еще не родившейся книге.
Архитектор строки
Он велик. В смысле — здоровый, как слон, как КамАЗ с прицепом. Природа дала ему всего и много. И как сильный человек он добродушен и приветлив. И откровенен. Ну не нравится ему что-то, так не делает ничего не значащих комплиментов, говорит все как есть. И на него не обижаешься. Все так. Все так.
Такому бы мост через Волгу вести или на худой конец прозу писать. А он пишет стихи. Поначалу я и подумал — такому ли крестиком вышивать? А потом почитал его стихи. М-да, на вышивку крестиком это не слишком похоже.