Вдруг Носову показалось, что самолет как-то напружинился, рванулся вперед. Он глянул вправо и увидел первый просвет. Снежный заряд оставался позади. Облачность уменьшалась. В кабине становилось светлей. Похоже, погода начинала резко меняться в лучшую сторону.
И верно. Но видимость теперь была выигрышем для противника.
Штурмовики могли быть обнаружены гитлеровскими наблюдательными постами. Но все обошлось. Майор Дельнов точно рассчитал и определил момент для первого захода на штурмовку и подал команду:
- В атаку!
И тут по штурмовикам ударили вражеские зенитки. Внизу, под самолетом Носова, промелькнули какие-то аэродромные строения. Но он не открывал пулеметного огня, не сбрасывал бомбы и "эрэсы". Пикировал на батарею зенитной артиллерии. Она раньше других обнаружила себя, открыв огонь по штурмовикам. К тому же занимала, очевидно, в системе противовоздушной обороны аэродрома ключевую позицию. Не давала прицельно бомбить склады с горючим и боеприпасами. И при уходе от цели могла доставить "илам" большие неприятности.
"Раскочегарилась", - зло думал Носов и шел на батарею буквально напролом. И справа и слева от его кабины вспыхивали и гасли красно-оранжевые трассы. Где земля? Где небо? Где товарищи? Перед глазами только косматые вихри огня. Закостенели от напряжения руки. Секунда, другая - пора! И Носов ударил по пляшущим зенитным установкам не бомбами, а реактивными снарядами.
Штурмовики уже сделали восемь заходов по целям. Только после девятого замолчали вражеские зенитки. Носов сразу же обратил на это внимание. Разрозненный же огонь уцелевших эрликонов не страшил. И штурмовики сделали по различным объектам на аэродроме еще семь атак. Израсходовали максимальное количество боеприпасов: 24 бомбы, 32 реактивных снаряда и 75 процентов пушечных и пулеметных патронов.
Радость переполняла сердца летчиков. Еще бы. Они били по ненавистному врагу с предельной точностью. Не дали взлететь ни одному самолету. Подавили зенитные средства. Разбомбили склады с горючим и боеприпасами. Вызвали очаги пожаров. Сквозь шапки багрового дыма явственно видели, какая паника и неразбериха царили на вражеском аэродроме.
Штурмовики действовали смело потому, что их прикрывали летчики-истребители 402-го авиационного полка. Ни штурмовики, ни истребители потерь над целью не имели.
Из летчиков-истребителей, прикрывавших в бою штурмовиков, Александр Носов хорошо знал майора Константина Афанасьевича Груздева. Он первым на Северо-Западном фронте сбил вражеский бомбардировщик Ю-88. Крылом к крылу мастерски сражались Георгий Бахчиванджи, Борис Бородай, Василий Ефремов, Анатолий Прошаков и Николай Кривяков.
Однажды четверка "илов" штурмовала вражеский аэродром в Сольцах. Ее прикрывали истребители во главе с майором Груздевым. Штурмовики нанесли удар по стоянке самолетов. Истребители подавили зенитки. После первого же захода на летном поле возникли три очага пожаров. И тут в небе появились Ме-110. Майор Груздев немедленно ринулся им навстречу. Фашистские летчики приняли бой. Выдержка и расчет Константина Груздева решили все. Улучив момент, он удачно зашел в заднюю полусферу "'мессершмитта" и с короткой дистанции дал длинную очередь. Ме-110 перевернулся на крыло, а после повторной очереди Груздева загорелся и пошел к земле. Это была его тринадцатая по счету победа.
Подвиги К. А. Груздева на фронте Родина отметила орденом Ленина и двумя орденами Красного Знамени. Впоследствии отважный сокол стал командиром 402-го истребительного авиационного полка особого назначения, в котором выросло 17 Героев Советского Союза.
Не однажды сопровождали штурмовиков и летчики-истребители 744-го авиаполка: майор Г. Н. Конев, капитан А. Г. Берко, капитан И. Ф. Мотуз и лейтенант Б. И. Ковзан. Все это были первоклассные воздушные бойцы, на которых равнялась молодежь. Г. Н. Конев погиб в декабре 1943 года. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Не дожил до победы и майор А. Г. Берко. Он провел свой последний бой в Духовщинском районе Смоленской области над деревней Фалисы. Дрался один с четырьмя фашистами. До последнего вздоха, до последней капли крови. После войны его самолет вытащили из болота. Останки летчика похоронили у деревни Фалисы. Пулемет, из которого стрелял по врагам Александр Берко, хранится ныне в школьном музее.
Чаще, чем с другими летчиками-истребителями, Александр Носов встречался на земле и в воздухе с Борисом Ковзаном. Это был воздушный боец безмерной отваги и храбрости. Ему одному приходилось сражаться с 13 самолетами врага. И в этой отчаянной схватке Борис Ковзан одержал победу. В конце августа 1943 года Александр Носов сердечно поздравил Бориса Ковзана с присвоением ему звания Героя Советского Союза.
До конца войны Б. И. Ковзан совершил 359 боевых вылетов, лично сбил 20 фашистских самолетов, 4 из них таранил, 12 бомбардировщиков уничтожил вместе с товарищами в групповых боях.
Четыре воздушных тарана на счету у одного летчика... Такого не знала и не знает до сих пор история авиации.
Отважные и смелые летчики служили в 402-м и 744-м истребительных авиаполках. Они надежно прикрывали штурмовиков на маршруте и над целью. Не давали их в обиду. Вот и на этот раз, когда "илы" отбомбились по аэродрому, майор Дельнов приказал своим ведомым не ввязываться с истребителями противника в бой. Их прикрывали "миги".
- Вас поняли! - ответили ведомые командиру полка.
Штурмовики змейкой уходили на восток. Подгонял их попутный ветер. Они быстро удалялись от разгромленного вражеского аэродрома. Горизонт все светлел и светлел. Разгорался ведренный день. Казалось, что все шло нормально. И все же Носова не покидало какое-то смутное беспокойство. Он словно чего-то ждал. И вдруг ему почудилось: за ближайшим облаком мелькнула какая-то черная точка. "Показалось", - решил он и в ту же секунду понял: "Фашистский истребитель!"
- Командир, - передал он по радио майору Дельнову, - справа по курсу "кресты".
- Вижу, - спокойно ответил командир полка.
Заметили гитлеровцев и наши "миги". Из-за облаков на "илы" нацелились для атаки шесть "хейнкелей". Четверых из них связала боем группа Груздева, а двум "хейнкелям" все же удалось оторваться от "мигов" и ринуться к штурмовикам.
Майор Дельнов стал резко забирать влево. Ведомые последовали его примеру. Образовали круг - испытанный тактический прием. Но в кругу не оказывалось то Никитина, то Фролова. Неладное что-то приключилось у них с самолетами. Иначе бы опытные бойцы не "вываливались" из круга. Разрыв между самолетами то увеличивался, то уменьшался. Бреши в обороне штурмовиков становились все заметнее.
"Хейнкели" обратили на это внимание. Не спешили атаковать. Выжидали. И когда Никитин в очередной раз "вывалился" из круга, набросились на него. Майор Дельнов был начеку. Он передал Носову:
- Бей по правому! Левого беру на себя!
Развернув штурмовик, Носов устремился к "хейнкелю". Пошел, как говорится, ва-банк. Гитлеровец попался, видимо, не из робких. Носов не сворачивал в сторону, и фашист нацелился штурмовику прямо в лоб. Носов знал силу своих пушек и пулеметов. Верил в крепость бронированной машины. Нажал на гашетку. "Хейнкель" ошалело метнулся в сторону.
- Молодец, Саша! - открытым текстом выпалил майор Дельнов.
Все было бы хорошо, если бы Носов вдруг не почувствовал, что самолет как-то неестественно затрясло. Чертыхнулся в сердцах. Не было печали, так черти накачали! Должно быть, гитлеровцу удалось все же зацепить очередью его машину. Такая дикая тряска могла привести штурмовик в плачевное состояние. Разрушить центроплан. Погнуть коленчатый вал мотора. Заклинить рули поворота и глубины...