Выбор для Варяжко решился следующим днем после сражения. Старейшины пригласили его, как и других командиров, в детинец на совет. После здравиц и поздравлений воинству перешли к насущным делам. С добычей определились быстро — все захваченное добро отдали пришедшему на помощь Новгороду ополчению. Больше суждений и споров вызвали судьба князя и устройство отношений городов с Киевом.
Горячие головы взывали уничтожить Ярополка, как и зависимость от княжеской власти, жить же каждому племени как прежде — в полной воле. Другие признавали нужду в объединении — иначе придут чужеземные вороги и поработят порознь, да и между племенами вновь возникнут кровавые распри, а удержать от них некому. Только предложили убрать Ярополка и призвать Владимира — прежний князь вознамерится отомстить своим обидчикам, придет вновь с войной, как наберется сил.
Взял слово и Варяжко. Поддержал сторонников княжеской власти, но предостерег от призвания Владимира. Он оказался единственным, кто высказался за сохранении Ярополку жизни и киевского престола:
— Новгород, как и земли словен, кривичей, чуди, заслуживают своей воли, но не переча общим нуждам Руси. Можем заключить с Киевом договор — платить ему дань, выставлять войско на защиту, но делами здешними править самим. Ярополк обжегся с нами, знает нашу силу, не раз подумает, прежде чем нарушить уговор. А для того, чтобы постоять за себя, можно держать свою дружину из тех денег, что прежде отдавали на княжескую — ту же тысячу гривен. Владимир же, уверен, не смирится с такими вольностями, захочет подмять нас, как и всю Русь. Это нынче, пока у него нет дружины, дает посулы с какими-то льготами и свободами, а когда придет к власти — вряд ли устоит, чтобы не нарушить слово.
Собравшиеся на совете мужи не прервали Варяжко, но и не поддержали. Когда же пришло время принять решение, постановили — Ярополка держать под замком и призвать Владимира на княжение, пусть он сам распорядится с братом. Дружина своя остается, будет кормится с той доли дани, что прежде отдавали за княжью — о том особо оговориться с новым князем, как и с другими вольностями. Варяжко не стал выступать против, понимая, что не сможет помешать воле старейшин, но когда его спросили о службе в дружине, отказался — Владимиру он не помощник. Те особо не настаивали, видя твердость в юном муже, отпустили его с миром, может быть, тая недовольство.
Первую неделю просидел дома безвылазно — отдыхал после трехмесячной службы и вымотавшего за это время напряжения. Отдавался любви с Милавой, играл с растущей на глазах дочерью и Ладой, наводил порядок во дворе. Только потом окунулся с головой в новое дело — изобретение простейших механических часов с маятником. До сих пор время измерялось по солнечным часам, да и они на Руси не были в ходу — определяли на глазок, по положению солнца на небосводе. Но в каких-то случаях требовалось более точное знание времени — в воинском деле, на производстве, торговле или мореплавании, так что производство часов сулило неплохие перспективы.
Общую конструкцию и маятниковый механизм представлял неплохо — в доме родителей висели на стене ходики с кукушкой. Они исправно отбивали каждый час, пока юный исследователь не полез выяснить — куда же прячется кукушка. Поломку так и не устранили — нужной детали на старинную модель у часовых мастеров не оказалось. Но с тех пор хорошо усвоил внутренности механизма — не раз пытался разобраться с ним. Примерно в таком виде и предполагал сделать свои часы — с гирями и маятником, а по возможности — с той же кукушкой, если справится с ней. Теперь старался вспомнить каждую деталь — маятник, анкер, храповик, циферблат со стрелками, их размеры, форму, размещение в корпусе. Рисовал, просчитывал, подправлял, пока не получилось что-то, похожее на прежние часы.
После принялся переделывать под возможности местных мастеров по металлу. О них имел ясное представление — немало намаялся, пока доводил до ума свою первую пилораму. По сравнению с ней часы получились сложнее, да и детали тоньше и аккуратнее, так что пришлось упрощать, многое менять. Отказался с большим сожалением от той же кукушки и механизма боя, да и от минутной стрелки, но намеревался вернуться к ним после отработки первых образцов. К исходу месяца от начала работ проект часов был готов, Варяжко передал чертежи Миромиру — с этим мастером сработался лучше, чем с другими. Правда, как и с первой работой, перестраховался, заказал тому изготовление отдельных деталей — сборку и отладку оставил на себя, в собственной мастерской, которую он обустроил в одном из сараев во дворе.